По сути, Белопайс уже практически потерял независимость. Кто бы не выиграл в грядущей войне, первое, что сделает победитель, это разделит или же полностью захватит Белопайс. Слишком уж это будет богатая и слабая страна на фоне явно обедневших, но сильных победителей. Конечно же, есть ещё вариант отсутствия победителя ввиду взаимного истребления, но ставить на такое!
Заседание, состоявшееся девятнадцатого сентября, прошло почти так, как меня и предупреждали. С одним дополнением: все, голосовавшие против постановления, предложенного "лоялистами" были задержаны и брошены в тюрьму. Предварительно, на месяц. По счастью, ни я, ни "мои" депутаты на заседании не присутствовали.
Также после заседания парламента "неизвестные заговорщики" захватившие дворец, превратились в "патриотичных граждан", которые "не дали любимому королю Фредерику II пойти на поводу у безответственных экстремистов" путём заключения формального военного союза с континенталами.
После этого поражения я на несколько дней впал в самую настоящую депрессию. Прежде всего было очень обидно осознавать, что если бы я не бросил на самотёк дела в Белопайсе, то, возможно, мне удалось бы обеспечить другой результат. Ну что мне стоило хотя бы, как официально нейтральному лицу, своевременно объехать всех должников рода и заранее договориться о совместных действиях? А я ведь, не смотря на то, что мне докладывали о брожениях в Белопайсе, даже не обозначил своей позиции, позиции своего рода. Вот и получилось то, что получилось.
Как-то отстранённо я выслушал известия о том, что объединившиеся сторонники прогалльской и имперской партий подняли восстание на севере Белопайса. В первый же день восставшие захватили Амстердам и Утрехт. К восставшим присоединилась почти треть армии и большая часть военных моряков, которые после окончания войны с Бритстаном остались не у дел. Однако меня это слабо интересовало. Обеспечив де-Верхарна средствами, необходимыми для того, чтобы его люди оказались поблизости от руководства восстанием, я выкинул это из головы. В преддверии большой войны это было уже третьестепенным вопросом.
Чтобы отвлечься от грустных мыслей, я с головой ушёл в разработку новой, более мощной версии оружия для русалок. Нет, повторить шедевр гипербореев я не смогу, но вот сделать самодвижущуюся мину, движением которой я смогу управлять, вполне мне по силам. Из глубин памяти всплыло слово "торпеда". Кажется, именно так называется подобное оружие.
Я настолько увлёкся расчётами, что Кристи пришлось чуть ли не силой отрывать меня от алхимического стола, чтобы я всё-таки смог вовремя попасть в Люксембург.
Праздник близняшек прошёл с ожидаемым размахом. Однако, на этом празднике выяснилась и пренеприятнейшая деталь - каналы Екатерины и Марии на демонический план нехорошо активизировались. Очевидно, демон всё-таки оставил в своих бывших "якорях" какие-то закладки, которые я, из-за банального невежества, не смог вовремя обнаружить. По счастью, известие о том, что мне придётся какое-то время не расставаться с близняшками, было благосклонно воспринято высокородной Элизабет и с восторгом - самими детьми.
Второго октября я связался с принцессой Бузуной и попросил забрать нас с Кристи и близняшками из Дюнкерка.
Забирала нас та же самая платформа. Так что уже во второй половине дня третьего октября нас приветствовал Тритон.
Следующие дни превратились дня меня в сплошные тренировки. Первым делом, мы отрабатывали моё взаимодействие со стрелками принцессы. Приятной новостью стало то, что я уже могу поддерживать тринадцать единиц оружия гипербореев, хоть и с определёнными сложностями. Так что остановились на двенадцати. Кроме того, я гонял муляж своей торпеды между стрелками, а те должны были перехватить его или сбить любым доступным им способом. Впрочем, большинство стрелков рассматривали это, скорее, как игру. Согласитесь, сложно серьёзно воспринимать оружие длиной двадцать сантиметров и диаметром - пять.
Всё разительно изменилось, как только я доработал торпеду и провёл её натурные испытания. Запустив одновременно десять муляжей торпед (большего, к сожалению, я пока не могу себе позволить) я повёл их в скале на краю полигона. Пятьдесят русалок должны были изображать противодействие ужаса глубин. Русалки перехватили восемь торпед, две же добрались до цели.
После этого русалки были отозваны с полигона, а я запустил в ту же самую скалу одну торпеду с настоящим зарядом.