Анастасия Павловна Георгиевская повторила судьбу своих великих современников, но, правда, в иных, нынешних условиях существования. В начале 1988 года во время спектакля «На всякого мудреца довольно простоты», в котором она играла Манефу, с ней случился инфаркт. Но она доиграла спектакль до конца. В начале января во время спектакля «Прощание с Матерой», в котором она играет главную роль Дарьи, с ней снова стало плохо.
Дмитрий Власов, бывший помощник директора театра:
— В «Матере» у нее длинный монолог, и она вдруг забывает текст. Ей Коля Пеньков, он сына ее играл, подсказывает прямо на сцене: «Ма, ты что-то хотела мне сказать?» Она и сама понимает, что с ней что-то происходит, отвечает тоже на весь зал — с трудом, едва слова выговаривает: «Я тебе уже все сказала, сынок!» И вот вам — талант, даже тут, отвечала только: «да, да», или «нет, нет», и все-таки по мизансценам первый акт вытащили. А в антракте вызвали «скорую». Коля Пеньков, как был в костюме и в гриме, так и вышел в антракте на сцену, извинился, сказал: «Товарищи, плохо с Анастасией Павловной Георгиевской! Она жива, не волнуйтесь, но играть не сможет. Вы можете сдать билеты в кассу и получить деньги. И приглашаем вас всех на следующий спектакль «Прощание с Матерой».
…Ни один человек не сдал в кассу билет.
Судьбе угодно было распорядиться так, что следующий спектакль «Прощание с Матерой» был назначен лишь на 13 сентября, более девяти месяцев спустя. Анастасия Павловна тяжело болела. У нее оказалась опухоль в левой части головного мозга, ей сделали трепанацию черепа, более трех месяцев она пролежала в Кунцевской больнице.
Дмитрий Власов:
— Меня назначили как бы опекуном Анастасии Павловны. После ее операции я даже отпуск взял. И мыл ее, и ну все-все делал, вы понимаете, человек недвижим. И за все три месяца Доронина ни разу не позвонила ей. Я просил: позвоните, ей потом врачи передадут, что вы звонили. Она — нет, ни разу. И за весь этот год вообще ни разу ей не позвонила. А Анастасия Павловна выкарабкалась, в конце весны еще Манефу играла в «Мудреце». Да как — летала по сцене! Но знаете, у нее по существу два спектакля оставались, и она почти одновременно стала репетировать «Игрока» и «Мудромера». В «Игроке» Доронина трех режиссеров прогоняла, и в итоге спектакль закрыли. А «Мудромер», комедию, Георгиевская сама взялась ставить. Вроде получилось, Доронина смотрела и хохотала. Но и его закрыла. Это Георгиевскую очень подкосило. Конечно, у нее характерец-то тоже еще тот. Но это — оболочка. На меня начнет ругаться, а я ее в щечку поцелую, говорю: «Ну что ты кричишь, мамуленька». Я ее «мамуленька» звал и на «ты». «Ну что ты,— говорю,— кричи не кричи, а в последний путь-то все равно я ведь тебя провожу». «Ну да, не бросишь? Тогда ладно, тогда хорошо»,— и успокаивалась. Она добрая была. Приду к ней, она суетится, говорит: «Ну, посиди ты еще у меня, не уходи. Ну, поговори ты со мной». Все вспоминала свой юбилей. Ей в ноябре прошлого года 75 исполнилось, и к юбилею театр ей платье пошил — роскошное: темное с белым жабо. Оно ей так шло. Она все говорила: «Как бы мне это платье выкупить». Театр же после юбилея себе его забрал, платье-то. «Успеешь, — говорю, — выкупишь». Уж как оно было ей к лицу!.. Ее и представили к Герою так, чтобы в юбилей вручить. Так и не наградили, кто виноват — не знаю, теперь уж больше года прошло. Может, не успели? Она там, в Президиуме Верховного Совета, где-то под номером двадцать значилась… Все время я ей звонил, каждое утро, как радио: «Доброе утро». Она отвечала «Жива-жива, не волнуйся». А 30 августа она мне сама звонит: «Дим, уматерил бы ты меня, а?» Ну, в своем стиле, я захохотал, а она заплакала: «Я чувствую, что недолго проживу, я бы на тебя все переписала». Потом телефон у нее не отвечал, до 10 сентября я ломился в закрытую дверь. Милиция не помогла, потому что кто я ей? Я даже на другой работе теперь, из театра ушел. 5-го был сбор труппы. А на другой день Доронина, не начав сезон, уехала в Финляндию. Кого-то там вроде просила позвонить Георгиевской.
На сбор труппы 5 сентября Анастасия Павловна не пришла. 7-го вечером спектакль «На всякого мудреца»… Утром — репетиция. Позвонили Георгиевской домой. Никто не ответил. Поскольку есть второй состав, никто не волновался, в программе фамилию Георгиевской просто вычеркнули, заменили на дублера. Пеньков, правда, сказал вечером, что надо бы сходить к ней домой. Но кто-то отшутился: старуха запила, наверное, скоро сама придет. Посмеялись и забыли.
13 сентября — «Прощание с Матерой», тот самый спектакль, который оказался прерван и на который приглашали зрителей. 11-го с утра репетиция. Второго состава в этом спектакле нет, и 10-го вечером отправились к Георгиевской домой.