Даже при сегодняшней крайней собственной нужде мы обязаны помочь ИМКЕ-Пресс, это будет и благодарностью издательству, и покаянным шагом перед русской литературой. Как это сделать, кому — государство ли поможет, частные ли предприниматели, которых нынче достаточно, не берусь советовать. Пока ИМКА-Пресс создало совместное предприятие с Библиотекой иностранной литературы — «Русский путь», но это никак не отразилось на бедственном положении.
В эти крайне неблагополучные для книжного рынка дни издательство Гржебина — 60 лет спустя! — решило возобновить свою деятельность. Взялся за дело сын Гржебина — Товий. В «Известия» позвонил Иван Толстой, внук Алексея Толстого, представляющий интересы возобновляемого издательства. В планах: Максимилиан Волошин, Андрей Белый, Марина Цветаева, Михаил Кузмин, Владимир Соловьев.
— Да,— подтвердил Гржебин-сын.— В наших планах — русская эмиграция между двумя мировыми войнами. Но начать хотим с известинского Мандельштама…
Октябрьский переворот, названный Великой социалистической революцией, наглядно показал, что взять власть — не главное, главное — распорядиться ею, а также, что захват власти — дело более бескровное, чем дележ победы.
Сегодня Союза писателей СССР больше нет, рухнул, распался надвое, вместо него теперь Международное сообщество писательских союзов и Содружество союзов писателей. В кабинете, в котором сидел когда-то Ставский, теперь — Тимур Пулатов, возглавляющий Содружество; в кабинете напротив, где сидели Фадеев и Поликарпов, — Артём Анфиногенов, возглавляющий Сообщество. У враждующих сторон — общая приемная, в которой когда-то сидел выброшенный из квартиры на улицу Мандельштам, но так и не был принят Ставским.
Далеко ли ушли мы от того времени и ушли ли?
У одних — Михалков, Бондарев, Проханов, Куняев, Проскурин, Белов, Распутин. У других — Окуджава, Ахмадулина, Искандер, Нагибин, Приставкин, Битов.
У каждого свое отношение к музе. Когда Окуджаву и Рождественского включили в число кандидатов для написания нового гимна страны — заочно, даже не поставив их в известность, предполагая почетность задания и невозможность отказа, поэты почувствовали себя оскорбленными. Зато Сергей Михалков заранее согласился составить третий свой Гимн. Хорошо, если у власти останется нынешний президент — «Сквозь годы сияло нам солнце свободы. И Ельцин великий нам путь озарил. Нас вырастил Ельцин на верность народу. На труд и на подвиги нас вдохновил». Если победят Руцкой или Хасбулатов — над размером придется немножко поработать.
Когда умер Софронов и к гробу явилась лишь определенная часть писателей, Виктор Розов публично призвал к великодушию. Александр Борщаговский так же публично ответил: «Если бы судьба пощадила Николая Вавилова, и он выжил бы в лагерном аду, неужели мы захотели бы увидеть его в почетном карауле у гроба своего палача Трофима Лысенко?» А недавно скончался Владимир Лакшин. Траурную панихиду вёл Артём Анфиногенов, и теперь уже бойкотировала — та, другая сторона.
Нет больше сограждан в России, одни лишь представители союзов, партий, движений.
Та же знакомая лексика. «Прежде всего говорю о себе, как члене партии. Мы должны…» (Борис Олейник на встрече в ЦК КПСС с деятелями науки и культуры 6 января 1989 года). «Читаю роман Войновича в 12-м номере журнала «Юность». Клеветнический…». (Анатолий Иванов. Тогда же, там же). То же угодничество властям. «Чем плохо быть слугой престола?» (В. Крупин. На встрече президента СССР с деятелями культуры 28 ноября 1990 года). Даже социалистический президент — прожженный политик оказался в шоке от встречи с писателями. Вот что вспоминает его помощник А. Черняев: «…Состоялась встреча Горбачева с 30 писателями. На него явно произвело впечатление выступление Анатолия Иванова, откровенного черносотенца и «динозавра», почвенника. Главная его идея — принять постановление по типу того, какое было принято в 1948-м о журналах «Звезда» и «Ленинград». Тогда будет порядок». У Горбачева, что называется, отвисла челюсть»… После встречи с писателями прошло немало времени. «…Мне показалось, что он (Горбачев. — Авт.) до сих пор под впечатлением от Иванова. Сказал мне: «Откуда такие берутся? Это же мокрица». Его явно насторожила уверенность Иванова, что такая позиция встретит понимание и поддержку…»