Так, а теперь сменить обувь и срочно в травму к Димасику. Я больше не могу
оставаться с проблемами один на один!
В травматологию успела как раз вовремя. Мой друг ковылял мне навстречу,
постукивая новенькими костылями по гололеду. Левая нога была заключена в скорлупу
гипса.
– Димась, ну как ты ухитрился-то? Или это моя карма повлияла?
– Что ты, Мариночка, это не карма, это Валерин идиотизм. Ты к этому никакого
отношения не имеешь.
Валерий – это друг Димасика. Достаточно близкий, чтобы ноги ломать.
54
– Как получилось-то?
– Машину чинили, – нежно улыбнулся Димасик, пояснять не стал, видимо, чтобы не
переходить к банальным ругательствам. – А у тебя что случилось? Опять… – Он окинул
меня понимающим взглядом поверх очков в тонкой оправе. – Знаешь… Поехали ко мне, чаю напьемся – во всем разберемся.
– Поехали! – я вызвала такси. Димасик – моя лучшая подруга с детства. В школе я
защищала его от хулиганов, а теперь он подрос, возмужал, отслужил в армии и уже я
прячусь за его спиной от житейских неурядиц. В дружбе с Димасиком масса плюсов: я
могу быть твердо уверена, что если нас пригласят на вечеринку, он не придет в точно
таком же платье, и оно будет смотреться на нем лучше, чем на мне, и он уж точно не
уведет у меня моего приятеля, особенно в свете последних событий… Вот именно их-то
мы и обсуждали за чашкой чая в уютной димасиковой квартире.
– Подозрительная какая-то случайность получается, – глубокомысленно изрек он, и поправил очки.
– Пять раз, – я потерла виски пальцами. На мониторе димасикова компа расцветал
многоцветьем веселенький график моих сердечных дел. Я бы раскрасила его черным. Ибо
дела сердечные у меня, если честно, были не очень… Особенно в последнее время.
Стоило с кем-нибудь познакомиться, как происходило нечто из ряда вон выходящее, и я
вновь оставалась одна. Самое безумное: все мои знакомства начинались со сломанного
каблука у памятника Пушкину в одноименном городском парке…
Дело даже не доходило до серьезных отношений. Какие там отношения! Жертва
номер 1 Сергей: лето прошлого года, попал под автобус, слава Богу, остался жив. Мы
были знакомы с ним буквально дня три не больше. Жертва номер 2 – Игорь – методично
падал в канализационные люки. Это было бы смешно, как говорят в Одессе, если бы не
было так грустно… Его хватило на две недели. Жертва номер 3 Славик. Очень хороший
парень. Был укушен собакой. Уверял, что встретил вервольфа. Больше я его не видела.
Как знать, может, та собака и впрямь оказалась вервольфом… Четвертый – Стас просто
исчез без объяснения причин. А пятого – Сережу увели цыгане!
– Димась, скажи, я страшная?
– Да ну что ты, Мариночка, вовсе нет, ты у нас просто красавица!
– Толстая? Дура, с которой не о чем поговорить?
– Нет, нет и нет!
– Тогда почему?!
– Понятия не имею, – честно ответил он, снял очки и протер их специальной
салфеткой. – Тут явно что-то не так…
– Да уж… Впору к цыганам на рынок бежать и просить – снимите порчу, яхонтовые
мои, ручки позолочу и зубки золотые вставлю.
– Ты думаешь, это порча? – Димасик тонко улыбнулся. Он-то уж в подобные вещи
отродясь не веровал. Димасик у нас твердо верит лишь в одну религию: что-то типа да
здравствует Windows и Билл Гейтс пророк его.
– Ой, Димыч, давай не будем…
– Давай, – на редкость легко сдался он. – Ты устала, а я и того больше. Давай, как в
старые добрые времена, постелю тебе на тахте в зале. Не бескорыстно, разумеется –
завтра отвезешь меня на работу, я ведь теперь инвалид. Машина пока твоя. Согласна
поработать моим личным водителем?
– Любой каприз за ваши деньги, на вашей машине, шеф, – я чмокнула его в щеку, -
все-таки славный парень мой Димка! Жаль только девушки его совершенно не
интересуют…
Мои родители довольно давно и прочно обосновались в городе белых ночей –
Питере. Посему мне нет нужды звонить им и сообщать, что я ночую у подруги. С другой
стороны, иногда грустно – в пустой квартире никто не ждет… Так, вот об этом сейчас не
надо. Я уютно устроилась на знакомой с детства тахте и спокойно уснула. Снилась мне, 55
впрочем, какая-то ерунда. Александр Сергеич Пушкин собственной персоной в питерской
квартире родителей, указывал на портрет покойной ныне прапрабабушки и,
многозначительно улыбаясь, громогласно возвещал: «…То была Наина!».
Проснулась в холодном поту и с колотящимся сердцем. Раннее утро. На паласе
возле книжного шкафа лежала раскрытая книга. На ней огромный черный котяра. Светил