Родная
Тише, тише, родная , смотри -
У тебя холодная сталь в груди.
Не вытащить, как ни крути.
Оставь его и уйди.
На же, глупая, погляди -
У него всё сердце в черствой шерсти.
Отойти от него, отпусти,
Полюби себя, глупая, полюби
Тише, тише, родная, не плачь.
Он твой личный беспощадный палач,
Свою слабость подальше спрячь,
И больше никогда не плачь.
Что ж ты, милая, давай, смотри -
Ему удобно с отношеньем таким.
Свою гордость из пепла восстанови,
Считай его самым плохим
Знаю, любишь, и знаю, что жжет,
Но твоё счастье тебя еще ждет.
Он умрет у тебя в груди, умрет.
Его сердце-холодный лед.
Так живи же, родная, живи!
Вытащи сталь из груди!
Брось ему в рожу, уйди!
Живи, родная, живи!
28.08.2016
Твоё имя
- Твоё имя, солдат?
Начни с простого. С самого начала. Меня зовут Анастасия. Это имя крутилось у папы на языке еще до моего рождения. Он искал такое имя, чтобы в школе не дразнили. Для него и «Настюха» звучит мягко.
- Солдат?
В детстве я смотрела мультфильм «Анастасия» и «Аленький цветочек», представляя, что меня назвали в честь княжны Романовой, или добрейшей русской красавицы, что обрела счастье с чудовищем.
- Солдат, я повторяю вопрос! Твоё имя?
Я никогда не хотела другого имени. Но всегда предпочитала уменьшительно-ласкательное официальному «Анастасия». Папа называл меня «Настась», когда я капризничала. Друзья называли меня «Настюха», или «Настён». Как же их звали?
- Солдат Кропен! Последний раз! Как твоё имя?
Настей меня зовут! Настей! Эта война отобрала всё! Всех, кто мог сражаться, или хотя бы стоять на ногах, отправили в лагеря подготовки. Но, чтобы сделать нас идеальными солдатами, учёные лишают нас слабостей! А какая самая большая слабость человека? Правильно, память о том, как он жил спокойно, как любил свою семью. Память о сострадании, о прощении – нас стирают и рисуют заново. Даже имени не оставляют, чтобы не напоминало о прошлом.
Многие спокойно проходят эту процедуру, и становятся роботами - бесчувственными и безжалостными. Но есть такие, как я. Те, чьи чувства были настолько сильными, что их просто невозможно уничтожить, пока мы сами этого не захотим. И тогда нас ставят перед выбором: Память…или боль.
- Солдат! – надзиратель заносит биту над моим лицом. – Твоё! Имя!
Я смотрю на него снизу вверх и улыбаюсь окровавленными губами:
- Настёна!