отделения на пр. Науки в Голосеевском районе
гражданки Черёмшиной Татьяны Петровны
Заявление
7 марта сего года я, Черёмшина Т. П., находилась на своем рабочем месте по адресу проспект Науки 24 (это киоск рядом с общижитием Пищепрома). Там я исполняла свои обязанности продавщицы. Прилагаю копию соотвецтвующей страницы с трудовой книжки. Во все время рабочего дня я отпускала цветы разным людям (покупателям), из-за чего иногда вступала с ними в разговоры…
— Че, Нюш, опять дохторов смотришь?
Татьяна сидела за прилавком с оберточной бумагой, кутаясь в пуховик и хохлясь, как снегирь. Было зябко, старуха-батарея натужно потрескивала, силясь разогреться. Татьяна смотрела в экранчик телевизора, над которым козырьком нависал ДВД-плеер. На звук колокольца она подняла глаза.
Семеновна вошла, степенно установила метлу в просвете между герберами и ландышами. Отерла руки передником, оперлась на рулон бумаги, и, перегнувшись через прилавок, глянула в экран.
— Ну точно дохторов! Все одно по кругу! Не тошнит еще?
Семеновна знала, что изо всех «дохторов» Танюше больше по сердцу беленький. В третьем сезоне его уволили, потому Танюша смотрела по кругу первые два. Сорок шесть серий «дохторов» — потом неделька перерыва на «маниака», и заново сорок шесть… А если разобраться, что еще тут делать-то?
— Отстань, — отмахнулась Татьяна. — Лучше кофию дай.
— Ох, ты ж не знаешь!
Семеновна горько вздохнула и в подробностях поведала, как нынешним утром разбила термос — поставила на край стола, а потом зацепила скатерть. И термос раздрызькала, и всю кухню уделала, корова пятнистая. Теперь не будет кофию ни ей, ни Танюше — вообще никому. Работать тяжко. Два часа мела вокруг двадцать четвертого — а толку нет. Без кофию ни жизни, ни труда. Приплыли, Нюшенька.
— Так сходи в машину купи. Она уже приехала.
— Аць!.. — Семеновна только скривилась и брезгливо махнула рукой.
— Да серьезно. Сходи в машину, купи экспрессо. И мне тоже.
— Тьху на ту машину.
— Ну, Семеновна!.. — Нюша даже отвлеклась от экрана ради просительного взгляда. — Сегодня ж парад мужиков. Весь день буду электровеником. Как без кофию?
— Терпи. Смотри вон своего беленького.
Семеновна ухмыльнулась с превосходством. Она держала трех кошек и двух собак, для души грызлась с почтальонами, а вечерами попивала портвейн. Но чтобы смотреть повторно тот же самый сериал — это уж нет!
Колокольчик звякнул. Танюша буркнула тихо, под нос: «Началось…», — и громко, вошедшему юноше в очках:
— С праздничком, молодой человек! Выбирайте цветочки, какие на вас смотрят.
— Ладнось, я пойду… — Семеновна взяла метлу, как жезл, и вышла походкой премьер-министра.
Парад мужиков накатил в две волны. Первая хлынула утром. Студенты по дороге в свои ВУЗы хватали для однокурсниц букетики ландышей, либо розу — одну, алую, на длиннющем стебле. Унося ее, метровую, аж расправляли спины от гордости. Папаши приобретали гвоздики и герберы, вручали сыновьям-школьникам, чтобы те поздравили училку. Мальчики отнекивались, как могли:
— Пааап, ну что я ей скажу… Подари лучше маааме!
Отцы не поддавались:
— Это праздник, так нужно. Теперь еще конфет купим — угостишь девочек.
— Ну, пааап!..
Предусмотрительные офисные клерки затаривались по дороге на работу, переспрашивали цены на все, искали баланс между приличием и экономией. Служащие госучреждений требовали розочки — короткие, но несколько, и непременно с лентой.
— Чтобы все, как полагается. Но поскорее, девушка, опаздываю.
Танюша не любила предпраздничное утро. Терпеть не могла спешку: дергать цветы из ведер, как сорняки, без перебору; охапкой завертывать в пленку, откусывать скотч; бормотать скороговоркой: «Дасвежие, толькосегодня. Неделюпростоят. Вамслентой? Пожалста, хорошегодня». Совать в карман передника мятые купюры, одним взмахом сметать со стола зеленый мусор, поворачиваться к следующему в наседающей очереди: «Выбирайте, молчеловек. Какиенавассмотрят?» Танюша ненавидела работать впопыхах. Зваться «девушкой» не любила тоже.
Вечерняя волна — совсем иное дело. Люди возвращались с работы после короткого и легкого дня, имели вдоволь времени, радовались предстоящему выходному. Эти, вечерние, выбирали цветы с удовольствием, с фантазией, некоторые даже и с чувством.
— Скажите, барышня, откуда розы?
— Эти колумбийские, те — наши, тепличные, а красные — Эквадор.
— Ффиу! Ого!..
Мужчина не видел разницы между Эквадором и Колумбией, спрашивал ради беседы. Танюша любила таких покупателей.