Двадцать восемь дней тому назад, 6 апреля 2156 года, корабль-лаборатория «Эврика» с единственным человеком на борту потерпел крушение на второй планете Дельты Цефея. Ричард остался жив, и вскоре убедился в том, что сможет сохранять жизнь довольно долго. Планета представляла собой каменный шар. На ней не было ветров, резких перепадов температуры, ядовитых примесей в воздухе. Не было живых существ. Никаких. А был азот с кислородом, и родник, чудом прогрызшийся сквозь породу у подножья недалекой скалы. Были два комплекта солнечных батарей и репродукторы пищи, уцелевшие при ударе. Ричард находился здесь в полной безопасности — и в одиночестве.
Он мог делать что угодно: врубить передатчик и орать маты в глухой эфир, колоть анестетики из аптечки, вгоняя себя в полукому, биться головой о базальт, или резать ножом запястья и кровью выводить смайлы на броне корабля. Мог раздеться догола и день бежать за солнцем, надеясь встретить хоть кого-то, кто захочет его ударить, укусить, сожрать, уничтожить… Мог приползти назад в горячечном бреду, упасть на землю и бесконечно стонать: «За что? За чтооо?..» И вместо ответа видеть разинутую бессловесную пасть корабельного люка.
Ричард Коннел перепробовал все это за первые три недели. Затем измученное сознание отказалось воспринимать эту реальность. Бред сменился полновесными галлюцинациями, столь яркими и частыми, что Рич уже с трудом понимал, на какой планете находится. Он проводил ночи с друзьями на Земле, а утром выпадал на Вторую Дельты, и здесь его ждало больное тело и базальт. Здесь было худо. Смертельно худо.
В один из редких моментов прояснения сознания, лежа у трапа и глядя в небо, Рич Коннел пришел к решению. Он испытал гордость от мысли о том, что, похоже, ему хватит силы воли на этот поступок. Хотя бы на этот… Вскарабкавшись по трапу, отыскал на складе лучемет и вышел в лучи закатного солнца. Приложил ствол к груди. Бабах?
И все?.. Нет, неужели — все?.. Вот так, за секунду?!
Это было бы обидно. И… мизерно, что ли. Ричард опустил ствол, побрел к ближайшей скале. Не вполне понимая, зачем делает это, переключил оружие на малую мощность и голубым лучом принялся вырезать на камне буквы: «Ричард Коннел, доктор наук. 08.22.2124 — 04…» Как раз во время этой четверки Рич услышал за спиной голос:
— Добрый вечер, сэр!
Он обернулся и увидел очень худого седовласого мужчину. У Рича не возникло сомнений, что это — очередная галлюцинация. Только, в отличие от предыдущих фантомов, этого человека он не знал.
— Ты кто?
— Зови меня Дугласом, — сказал седовласый, шагнул к Ричу и ударил его в челюсть.
От неожиданности Коннел упал, лучемет с лязгом отлетел в сторону.
— Какого черта?!
— Хотел быстро убедить тебя, что я не видение. Времени в запасе много, но на такую чепуху его тратить все же не стоит.
Ричард встал.
— Ты…
Ричард заморгал часто-часто.
— Ты чело…
Ричард ухватился обеими руками за пришельца, стал ощупывать его так быстро, как опытный кассир пересчитывает пачку банкнот.
— Ты живой… Ты тоже здесь. Тоже здесь!!
И вдруг отшатнулся назад.
— Тоже здесь… Да?..
Голос упал. Десятки заплаток на комбинезоне Дугласа. Ранняя белоснежная седина, а он-то не стар — меньше полтинника, пожалуй. Костлявые руки, обтянутые бумажной кожей. И глаза. Очень усталые.
Дуглас пожал плечами:
— Ну вот, ты и это понял. Да, я тоже Робинзон. Я разбился здесь до тебя. Надеюсь, ты не успел начать надеяться. Извини, если успел.
У Рича поплыло перед глазами. Он долго шумно дышал, неспособный на что-либо еще. Будь Дуглас женщиной, Рич прижал бы его к себе и зарыдал, и сам бы не знал, плачет ли от счастья или отчаянья. Наконец он спросил:
— А ты… давно?
— Давненько, но кое-что о вежливости еще помню. Ты ведь так и не представился, верно?
— Прости. Я Рич Коннел.
— Доктор наук? — Подмигнул Дуглас, кивнув в сторону изрезанной скалы. — Ну что ж, доктор Коннел, а не найдется ли у вас на борту хорошего чаю?
Они сидели в каюте, пили душистый чай, и на лице Дугласа проявлялось столь истинное блаженство, словно он поглощал нектар, произведенный непосредственно на Олимпе.
— Настоящий Эрл Грей! У меня не находится слов, чтобы в должной мере одобрить твой выбор.
Рич пожал плечами.
— Не я комплектовал эту жестянку. Я не задумывался о чае.
— А зря. Некогда мы завоевали пол-Земли ради этого напитка. Кто знает, как может сложиться, если в Магеллановых Облаках найдутся чайные плантации.