Коннел слегка улыбнулся.
— Давненько не слышал британского юмора.
— А я, ты знаешь, слышал себя каждый день и изрядно поднадоел. Бывало даже, чтобы отдохнуть, неделю-другую говорил с собой только по-французски.
— Так все же, Дуглас. Сколько? Сколько времени ты здесь?
— Ты вправду хочешь это знать?
— Нет, мне просто нравится слово «сколько».
— Двенадцать лет.
— Дерьмо… — выдохнул Рич.
После паузы:
— Но как?.. Как же ты продержался?
— У меня было дело.
— Какое?
— Оно уже сделано. Не люблю говорить о законченных делах. — Дуглас поставил чашку и пристально взглянул в лицо Ричарду. — Давай лучше о тебе. У тебя есть дела?
— Ты смеешься? Какие тут могут быть дела?
— Дела есть всегда, знаешь ли. Человек появляется на свет, чтобы сделать нечто. Какой в нем иначе смысл, в человеке?
— На Земле может и есть какой-то смысл. Но это же голый кусок камня! Здесь от тоски голова взрывается!
— Однако ты же находишь чем себя занять, — рассудительно проговорил Дуглас. — Там, я видел, рожицы кровью рисуешь, надписи всякие вырезаешь, лучеметом пользоваться учишься…
— Какого черта? — Огрызнулся Рич. — Да, я хотел вышибить себе мозги! И что? Это моя жизнь! И сейчас она вовсе никому не нужна, даже мне самому!
— Вот скажи мне, кто ты? — Неожиданно тихо спросил седовласый.
— Как кто?
— Ну, кто ты? Что собой представляешь?
— Ничего я не представляю. Алкаш и бабник.
— А еще кто?
— Тряпка. Слабак, который от одиночества начал бредить.
— Угу, а еще?
— Тот, кто получил по заслугам и вполне готов подохнуть в этой дыре!
— Это я заметил, ну а еще кто?
— Черт тебя дери… Я — известный ученый, лучший физик-темпоральщик Британской академии наук! Теперь мне жутко стыдно, что я собирался выжечь сей гениальный мозг. Ты это хотел услышать?
— Нет. Просто хотел понять, с кем имею дело.
Дуглас встретил свирепый взгляд Рича и продолжил несколько мягче:
— Я сразу заметил, что ты — серьезный человек. Готовишь самому себе надгробный камень. Тратишь драгоценный заряд, чтобы написать ученую степень. Опять же, личный корабль-лаборатория тоже кое-что значит. И тут вдруг — самоубийство. Не вяжется как-то…
Рич горько покачал головой:
— Ну, а зачем здесь жить? Чего ждать? Думаешь, нас найдут? Не найдут! Никто не знает, что я здесь. Я ведь летел на Аврору, а зашвырнуло сюда. Ошибка курсового компьютера — та самая, которая одна на десять миллионов… Да еще так неудачно, что я не успел погасить остаточную скорость и впечатался в планету. Как чертова муха в стекло… Словом, все мои цели остались там, за сорок парсек.
Он неопределенно махнул рукой в небо.
— А на Земле ты зачем жил?
— Что значит зачем?..
— Понимаю, это сложный вопрос. Подумай, как следует. Я не тороплю.
Рич закурил сигарету — одну из тех, что берег до последнего — и задумался. Действительно, зачем? Две трети его времени занимали женщины, тусовки, секс, алкоголь, дискотеки, яхты, гонки… И черт знает что еще — яркое, шумное, эффектное. В оставшуюся четверть времени он зарабатывал деньги. Их хватало на многое. Талантливый физик, восходящая звезда. Да уж. Если подумать, причем, как следует подумать, то он попросту прожигал жизнь. Однако было глубоко в душе нечто — и не цель, и не надежда, и даже не мечта, а скорее фантазия, но фантазия столь красивая, что именно ею Рич оправдывал в своих глазах собственное пустое существование. Когда-нибудь он сможет… Придет время, и…
— Я хотел изобрести машину времени.
— Ого! — Дуглас присвистнул. — Похвально. А здесь ты этого сделать не можешь?
Ричард поперхнулся и закашлялся.
— Здесь?..
— Есть лаборатория. Есть голова. Что еще нужно ученому?
Рич давно не слышал подобной ереси. Он мог бы долго перечислять, что еще совершенно необходимо ученому: общение с коллегами, доступ к библиотекам, робофабрика для производства экспериментальных установок. И самое главное — мотивация! Деньги, престиж, слава, успех. А какой тут успех на каменном пустыре?!
Словно подслушав мысль о мотивации, Дуглас спросил:
— Кстати, а если ты построишь машину времени, мы случайно не сможем вернуться в прошлое, до катастроф? Остаться на Земле и никуда не лететь, а?
— Не сможем. Это же движение во времени, а не в пространстве. Мы оказались бы в прошлом, но на этой же планете.
— Ну, нет — так нет, — неожиданно легко согласился Дуглас. — Позволишь заночевать у тебя? Мой кораблик слишком мал и порядком мне поднадоел.