— Ваш мир был единственный в Галактике?
Шварц кивнул и глухо ответил:
— Да.
— Но это вы так считаете, Я хочу сказать, что у вас не было межзвёздных путешествий и проверить вы не могли. Могли существовать и другие населённые планеты.
— Этого я не могу знать.
— Да, конечно. Жаль. А как насчёт атомной энергии?
— У нас были атомные бомбы. Урановые… и плутониевые… Я думаю, что именно это сделало планету радиоактивной. Должно быть, была ещё одна война… Атомные бомбы. — И Шварц мысленно вновь вернулся в Чикаго, в свой старый мир. Ему стало жаль, но не себя, а тот прекрасный мир…
Тем временем Авардан, немного подумав, сказал:
— Хорошо. У вас, конечно, был язык.
— На Земле? Множество языков.
— А ваш?
— Английский.
— Хорошо, скажите что-нибудь на нём.
Уже больше двух месяцев Шварц ничего не говорил по-английски. Он медленно произнес:
— Я хочу вернуться домой, к своему народу.
Авардан обратился к Шекту:
— На этом языке он говорил, когда пришёл к вам?
— Трудно сказать, — озадаченно ответил тот. — Странные звуки тогда, и странные звуки сейчас. Как я могу их сравнивать?
— Хорошо, оставим это… Как будет «мать» на вашем языке, Шварц?
Шварц ответил.
— Угу. А отец, один, два, три… дом… человек… и так далее. — Когда Авардан наконец остановился, чтобы перевести дыхание, на лице его было выражение изумления.
— Шект, — сказал он, — или этот человек тот, за кого он себя выдаёт, или я — жертва самого дикого бреда, который только можно вообразить. Он говорит на языке, практически эквивалентном надписям, найденным в раскопках пятидесятитысячелетней давности, обнаруженных на Сириусе, Арктуре, альфе Центавра и многих других планетах. Он говорит на нём. Язык был расшифрован лишь недавно, и в Галактике найдётся не более дюжины человек, кроме меня, способных понять его.
— Вы в этом уверены?
— Уверен ли я? Конечно, уверен. Я — археолог. Знать подобные вещи входит в мою профессию.
На мгновение Шварц почувствовал, что броня его безразличия дала трещину. Впервые он почувствовал возвращение утраченной им индивидуальности. Секрет раскрылся, он был человеком из прошлого, и они поверили в это. Это доказывало, что он в своем уме, уничтожало его гнетущее сомнение, и он обрадовался этому.
— Он был необходим мне, — вновь заговорил Авардан, сгорая в святом огне своей профессии. — Шект, вы не представляете, что это значит для археологии. Шект, это — человек из прошлого. Слушайте, мы можем заключить сделку. Ведь это же доказательство, которое ищет Земля. Они могут его получить. Они могут…
— Я знаю, о чём вы думаете, — иронически прервал его Шварц. — Вы думаете, что благодаря мне Земля может доказать, что она — источник цивилизации и что они все будут благодарны за это. Я говорю вам — нет! Я думал об этом, и я бы променял на это всю жизнь. Но они не поверят ни мне, ни вам.
— Существуют неопровержимые доказательства.
— Они не будут слушать. И знаете почему? Потому что у них есть определённые устоявшиеся идеи относительно прошлого. Любые перемены, даже основанные на правде, будут святотатством в их глазах. Они хотят сохранить свои традиции.
— Я думаю, он прав, Бел, — заметила Пола.
Авардан сжал губы.
— Мы можем попытаться.
— И потерпим неудачу, — продолжал настаивать Шварц.
— Откуда вы знаете?
— Я знаю. — В его словах было столько убеждения, что Авардан умолк.
В усталых глазах Шекта вдруг появился интерес:
— Вы чувствовали какие-нибудь неприятные эффекты после Синапсайфера?
Шварц не знал этого слова, но понял его значение. Они оперировали, оперировали его мозг. Сколько нового он узнал!
— Нет, — ответил он.
— Но я вижу, вы быстро выучили наш язык. Вы говорите очень хорошо. Это вас не удивляет?
— У меня всегда была отличная память, — холодно проговорил Шварц.
— И вы чувствуете себя таким же, как до операции?
— Именно.
Шект жёстко сказал:
— Зачем вы скрываете? Я уверен, что вы знаете, о чём я думаю.
Шварц коротко рассмеялся.
— Что я могу читать мысли? Хорошо, и что дальше?
Но Шект не ответил. Он повернул к Авардану своё бледное беспомощное лицо.
— Он читает мысли, Авардан. Чего бы я мог с ним добиться! И быть здесь… Беспомощным…
— Что?! — с силой выдохнул Авардан.
Даже лицо Полы выражало теперь заинтересованность.
— Вы действительно это можете? — обратилась она к Шварцу.
Он кивнул ей. Она заботилась о нём когда-то, а теперь вот её ждет смерть. Но ведь она была предателем!
Шект произнес:
— Авардан, вы помните бактериолога, о котором я вам рассказывал, того, который умер после обработки Синапсайфером? Одним из первых симптомов его помешательства было утверждение, что он может читать мысли. И он действительно мог. Я обнаружил это незадолго до его смерти и держал в секрете. Я не рассказывал никому, что это возможно, Авардан, но это возможно. Видите ли, с понижением сопротивления мозговых клеток мозг может обретать возможность улавливать магнитные поля, создаваемые микротоками мыслей других людей, и трансформировать их внутри себя. Здесь тот же принцип, что и у обычного записывающего устройства. Это — телепатия.
Шварц продолжал упорно и враждебно молчать, когда Авардан повернулся к нему.
— Но если это так, Шект, может, мы постараемся его использовать? — Ум археолога напряженно работал, обдумывая невозможное. — Может быть, нам удастся выбраться отсюда. Должен быть способ.
Но Шварц холодно воспринимал трепетание мысленных контактов, которое так ясно ощущал.
— Вы имеете в виду чтение их мыслей, — проговорил он. — Чем это может помочь? Я способен и на большее. Например, как вам понравится это?
Авардан почувствовал лёгкий толчок и вскрикнул от неожиданной боли.
— Это сделал я, — сказал Шварц. — Хотите ещё?
— Вы можете проделать это с охранниками? — выговорил Авардан. — С секретарем? Как вы дали им привести себя сюда? Великая Галактика! Шект, у нас не будет никаких проблем. Теперь слушайте, Шварц…
— Нет, — сказал Шварц, — вы слушайте. Зачем мне убегать отсюда? Куда я попаду? По-прежнему в этот мертвый мир. Я хочу вернуться домой и не могу это сделать. И я хочу умереть.
— Но это вопрос жизни всей Галактики, Шварц. Вы не можете думать о себе.
— Не могу? А почему бы и нет? Какое мне дело до вашей Галактики? Пусть проваливается ко всем чертям! Я знаю, что намеревается сделать Земля, и рад этому. Недавно эта леди сказала, что решила, на чьей она стороне. Что ж, это решил и я, и моя сторона — Земля!
— Что?
— Почему бы и нет? Я — землянин.
Глава 17
ИЗМЕНИ РЕШЕНИЕ!
А потом опять был очередной допрос…
Прошёл час с того времени, как Авардан, очнувшись, почувствовал, что лежит беспомощный, как мясная туша в ожидании разделки. И ничего не произошло. Ничего, кроме этой горячечной бесполезной болтовни в невыносимом ожидании.
Ослабевший, Авардан боялся, что у него не хватит сил сопротивляться следователю. Он сказал:
— Я думаю, за нами следят. Мы должны поменьше говорить.
— Нет, — послышался ровный голос Шварца. — Никто нас не подслушивает.
Археолог готов был автоматически отреагировать своим «откуда вы знаете», но промолчал. Он остро позавидовал, что не у него такая сила! А у человека из прошлого, который называет себя землянином и хочет умереть, есть такая сила!
В поле его зрения попадал лишь кусок потолка. Повернувшись, он мог видеть неправильный профиль Шекта, с другой стороны — голую стену. Подняв голову, он смотрел на бледное лицо Полы.
Иногда его жгла мысль, что с ним, гражданином Империи, Галактики, так несправедливо обошлись земляне, и он позволил им это сделать.
Но и она исчезла.
— Бел? — Слово прозвучало неожиданно приятно для него, прервав мысли о смерти.
— Да, Пола?
— Я думаю, они не будут тянуть особенно долго.
— Может быть, дорогая… Как жаль. Ведь мы потеряли два месяца.