Глава 23
ВОЗДУШНОЕ ПУТЕШЕСТВИЕ
49
Долгие полёты в атмосфере планеты не пользовались популярностью среди поселенцев. Космические городки были маленькими: лифтов, своих двоих и — изредка — электрокара хватало вполне. А из поселения в поселение летали на ракетах.
Многим поселенцам — по крайней мере дома, в Солнечной системе, — в космосе приходилось бывать так часто, что летать для них сделалось так же привычно, как ходить. Но мало кто из поселенцев бывал на Земле, единственном месте, где летали на самолётах.
Поселенцы, чувствовавшие себя в космической пустоте как дома, ощущали дикий ужас, заслышав свист воздуха за стенкой летательного аппарата, лишенного наземной опоры.
Оказалось, что и на Эритро без воздушного транспорта обойтись немыслимо. Огромная, как Земля, планета обладала такой же плотной, пригодной для дыхания атмосферой.
На Роторе держали книги по воздухоплаванию и жили земляне-эмигранты, знавшие толк в авиации.
В результате у Купола появились два самолёта, несколько неуклюжие и примитивные, не способные к высоким скоростям и не обладавшие большой маневренностью, однако вполне пригодные для использования. Невежество роториан в технике воздушного полёта сослужило им хорошую службу. Самолёты Купола оказались лучше компьютеризованными, чем их земные собратья. Сиверу Генарру они представлялись скорее сложными роботами в виде самолётов. Погода на Эритро была куда мягче, чем на Земле, возможно, потому, что тусклая Немезида не способна была возбудить в атмосфере мощные бури, и самолёт-робот в полёте почти не сталкивался с неожиданностями.
Таким образом, на скверных и несовершенных самолётиках Купола летать мог практически всякий. Нужно было только сообщить самолёту, что от него требуется, и всё исполнялось. Если сообщение оказывалось неконкретным или управлявший самолётом электронный мозг усматривал какие-либо опасности, робот запрашивал дополнительные пояснения.
За тем, как Марлена карабкалась в кабину самолёта, Генарр следил с беспокойством, но без страха, как Эугения, которая, закусив губу, стояла вдалеке. («И не смей подходить близко, — строгим тоном велел он Инсигне, — особенно если собираешься глядеть на неё так, словно провожаешь на смерть. Девочка испугается».)
Но Инсигне казалось, что у неё есть основания для паники. Марлена не помнила тот мир, где полёты на самолётах были делом обыденным. Перелет в ракете до Эритро она перенесла спокойно, а вот как отнесется к ещё не изведанному ощущению полёта по воздуху…
Но Марлена уже поднялась в кабину и уселась с безмятежным выражением на лице.
Или она не поняла ещё, что её ждет?
— Марлена, золотко, ты понимаешь, что сейчас будет? — спросил Генарр.
— Да, дядя Сивер, вы покажете мне Эритро.
— С воздуха, ты не забыла? Мы сейчас полетим по воздуху.
— Да, вы мне это уже сказали.
— И тебе не страшно?
— Мне-то нет, дядя Сивер, а вот вам…
— Я боюсь только за тебя, моя хорошая.
— Со мной всё будет в порядке. — Она обернулась к поднявшемуся в кабину Генарру. Когда тот занял своё место, Марлена проговорила: — Я понимаю, что мама волнуется, но вы беспокоитесь больше. Правда, вы ухитряетесь меньше обнаруживать это, но если бы вы только увидели, как облизываете губы, то смутились бы. Я вижу, вы полагаете, что, если что-то случится плохое, вина ляжет на вас. Эта мысль не даёт вам покоя. Повторяю — ничего не случится.
— Ты уверена, Марлена?
— Абсолютно. На Эритро мне ничего не может причинить вред.
— Ты говорила это о лихоманке, но сейчас речь о другом.
— Неважно, о чём мы говорили. На Эритро мне ничто не может повредить.
Генарр недоверчиво качнул головой и тут же пожалел об этом, понимая, что все его чувства видны, как на экране компьютера, выведенные крупными буквами. Но ничего не поделаешь — ведь он не из бронзы, и, как ни старайся, она всё равно догадается.
— Сейчас перейдём в воздушный шлюз и побудем гам, чтобы проверить реакции электронного мозга. Потом войдём опять, и самолёт взлетит. Ты почувствуешь, как увеличивается скорость, тебя прижмет к спинке сиденья. Потом мы окажемся в воздухе. Надеюсь, ты понимаешь это?
— Я не боюсь, — спокойно ответила Марлена.
50
Самолёт ровным курсом летел над холмистой поверхностью пустыни. Генарр знал, что геологическая жизнь планеты продолжается: проведенные исследования обнаружили, что в истории её были периоды горообразования. Горы до сих пор высились в цисмеганском — обращенном к Мегасу — полушарии, над которым неподвижно висел диск Мегаса.
Но здесь, на трансмеганской стороне, два больших континента были покрыты равнинами и холмами.
Марлена никогда не видела гор, и даже эти холмы произвели на неё впечатление.
С высоты, на которой они летели, реки Эритро ничем не отличались от роторианских ручейков.
Генарр подумал: вот Марлена удивится, когда увидит их поближе.
Марлена с любопытством поглядывала на Немезиду, которая как раз миновала полуденный меридиан и уже начинала клониться к западу.
— Она не двигается, дядюшка Сивер? — спросила девочка.
— Двигается, — ответил Генарр. — То есть это Эритро вращается вокруг Немезиды, но она совершает в день только один оборот, тогда как Ротору на это требуется две минуты. Если смотреть с Эритро, Немезида движется в семьсот раз медленнее, чем нам кажется на Роторе. Она как будто стоит на месте — но на самом деле это не так. — Бросив взгляд на Немезиду, он произнес: — Тебе не приходилось видеть земное Солнце, светило Солнечной системы. Ну а если и видела, то забыла — тогда ты была ещё совсем крохой. С орбиты Ротора в Солнечной системе Солнце казалось гораздо меньшим.
— Меньшим? — удивилась Марлена. — Ведь компьютер говорит, что Немезида намного меньше Солнца.
— Это так, но к Немезиде Ротор подошёл гораздо ближе, чем в своё время к Солнцу. Поэтому Немезида нам и кажется больше.
— От нас до Немезиды четыре миллиона километров, да?
— А до Солнца — целых сто пятьдесят миллионов. Если бы Ротор находился на таком же расстоянии от Немезиды, мы бы получали всего процент того света и тепла, что получаем здесь. Но если бы мы приблизились к Солнцу так же, как к Немезиде, то превратились бы в пар. Солнце больше, ярче и горячее, чем Немезида.
Марлена не взглянула на Генарра — должно быть, ограничилась интонациями его голоса.
— Судя по вашим словам, дядя Сивер, вам бы хотелось оказаться опять возле Солнца?
— Я там родился и порой тоскую по дому.
— Но если Солнце такое яркое и горячее, то оно, наверное, опасно?
— Мы не смотрели на него. Между прочим, и на Немезиду не следует смотреть долго. Отвернись-ка лучше, дорогуша.
Однако сам Генарр украдкой взглянул в сторону Немезиды. Красный громадный диск её висел на западе… четыре угловых градуса, в восемь раз больше, чем Солнце, если смотреть с прежней орбиты Ротора. Этакий тусклый круг света — но Генарр знал, что изредка он вспыхивал, и тогда на ровной поверхности появлялось раскаленное пятно, на которое больно было смотреть. Менее яркие пятна появлялись чаще, но их было труднее заметить.
Он что-то приказал самолёту, и тот немедленно повернул так, чтобы Немезида была сбоку и люди не могли смотреть на неё в упор.
Марлена задумчиво посмотрела на Немезиду, потом вновь стала рассматривать просторы Эритро, проплывавшие внизу.
— А знаете, постепенно привыкаешь к этому цвету, и он уже не кажется таким кроваво-красным, — сказала она.
Генарр и сам это заметил. Глаза его начали улавливать оттенки и тени, мир внизу становился не таким одноцветным. Реки и небольшие озера были темнее суши. Небо казалось чёрным: атмосфера Эритро почти не рассеивала свет Немезиды.
Самой унылой особенностью ландшафта Эритро была его нагота и пустынность. На крохотном Роторе зеленели и желтели поля, пестрели фруктовые сады, галдели птицы — всё было полно цветов и звуков.
Здесь же царило безжизненное молчание.