От волнения ли, или от радости, сердце Нади трепыхалось, как птичка в клетке. Но она сумела совладать с собой и смиренно склонилась перед о. К.
— Батюшка, благословите!
— Бог благословит! – ответил о. К. И Надя поняла – это прозорливый батюшка благословил ее идти в монастырь.
После этого Надя стала решительно и стремительно готовиться к уходу из «мира». Спешно рассчиталась на работе. Дала строгую отповедь родителям, пытавшимся отговорить ее от этого, по их словам, опрометчивого шага. Ведь они не могли понять, что это Сам Бог через о. К. благословил ее на уход в монастырь. А раз так, то никто и ничто не сможет остановить ее. Тем более – неверующие родители, которых после этого и за родителей‑то считать не стоит.
…Накануне отъезда в монастырь Надя пошла в собор. Отстояв вечерню, поспешила на остановку, чтобы доехать до дому и успеть собрать вещи. Но тут ее поджидало искушение – шел дождь, а автобус, как назло, ушел у нее перед носом. Поэтому ей не оставалось ничего, как ждать другого. И тут…
— Надя! Слава Богу!
Она недовольно обернулась. Рядом с ней стоял запыхавшийся Степа, которого она все эти недели избегала. Он раскрыл над ее головой свой старый черный зонтик, что оказалось весьма кстати – дождь был сильным. Но все равно Надя была недовольна появлением Степы – ведь в мечтах она уже видела себя «Христовой невестой». А тут, как назло, в самый решительный момент некстати появился этот Степа. Вот искушение! И, желая поскорее избавиться от искушения в лице ничего не подозревавшего Степы, Надя резко спросила его:
— Тебе чего надо?
Он явно опешил:
— Так…ничего. Просто ты стала какая‑то странная, Надя. Что случилось? Может, я смогу тебе помочь?..
Это окончательно разозлило Надю. Тоже, помощник выискался! Раньше надо было думать, дурень! Захотел бы стать батюшкой – не прошляпил бы свое счастье! Ну, так и торчи век в своей поликлинике! — И, смерив Степу презрительным взглядом, она ответила ему зло и хлестко:
— Да на что ты мне нужен? И вообще, мне некогда. Я завтра уезжаю. В монастырь. Теперь я невеста Христова. Так не становись между мной и Богом, понял!?
Она вскочила на подножку подъехавшего автобуса. Немного успокоившись, оглянулась и успела разглядеть колокольню и купола собора. И Степу, который стоял под дождем, все еще держа перед собой раскрытый зонтик…
События следующих десяти месяцев пронеслись настолько быстро, что могли бы показаться Наде сном или кадрами просмотренного ею фильма про чужую жизнь. Если бы не оставили они в ее душе глубоких, долго не заживавших ран. Она приехала в монастырь радостной, окрыленной. И сразу же была принята, поскольку в монастыре не было собственного врача. И послушание Надя получила «по специальности» — лечить больных сестер – монахинь и послушниц. Правда, хотя Надя была неврологом, теперь ей пришлось вспомнить и терапию, и хирургию, и многое другое, что, после окончания института, она уже успела подзабыть. Но она все равно была счастлива, потому что сбылась ее мечта – стать «матушкой». Правда, пока она была еще только послушницей, но надеялась, что через год–другой ее постригут в рясофор, а потом и в мантию. Поэтому Надя гордилась и своим подрясником, и своими четками, и своим черным платочком, которые делали ее особенной, не такой, как все, не от мира сего. И хотя внешне Надя была — само смирение, в душе она теперь презирала всех этих суетных, болтливых и глупых паломниц–мирянок, которые, как ей казалось, не знали о духовной жизни ровным счетом ничего, и которых поэтому постоянно требовалось наставлять, обличать и поучать. Что она и делала по всякому поводу, а иногда даже и без повода.
Увы, именно из‑за этого стремления Нади обличать и поучать, незаметно для нее распространившегося не только на паломниц, но и на послушниц, и даже на монахинь, через несколько месяцев у нее вышла размолвка с игуменией. После чего та, решив излечить Надю от гордыни, дала ей другое послушание — на скотном дворе. И монастырская жизнь обернулась к Наде совсем другой стороной. Месяца два–три она мужественно выносила опалу, но однажды терпение изменило Наде, и, переругавшись со всеми, она ушла из монастыря. Вернее, была с позором выгнана оттуда.
Ночуя на вокзале в ожидании поезда, а затем – по дороге домой, Надя не могла успокоиться. Что же ей теперь делать? Как жить дальше? Она понимала, что ждет ее впереди – возвращение домой, попреки родителей, долгое и бесполезное хождение по больницам и поликлиникам в поисках места. И страшные сны по ночам, в которых она снова и снова будет переживать обиды, которые вытерпела в монастыре. Но страшнее всего было то, что ее мечты – стать «матушкой», оказались несбыточными. А ведь все начиналось именно так, как пишется в книгах про святых — и прозорливый батюшка встретился, и в монастырь идти благословил… Вроде бы, она все делала правильно. Так почему же так жестоко посмеялась над нею жизнь? Посмеялась – и обманула… Вот тебе и «венца с себя не сбрасывай»!