Высокая стрельчатая дверь распахнулась.
Здесь, именно! - была дворцовая кухня. Зря он о ней только что вспоминал, а тем более дёрнулся и сюда заглянул! Совершенно зря. Любопытство наказуемо, как и легкомысленное следование инстинктам. Но осознание пришло запоздалым содроганием.
Под закопчённым сводчатым потолком собралось слишком много врагов. Зелёный лесной гоблин, вращавший тушу кабана над углями огромного камина, казалось медитировал над ней. Не менее десятка кругленьких от упитанности поварят неизвестной породы-племени в белых беретиках и фартучках с ножичками не меньшего калибра, чем у Алисы за разделочными столами крошили нечто кровавое.
Даже тыква в ворохе из обезглавленных корнеплодов и пушистой зелени, приготовившаяся отдаться в руки кухонных палачей, ухмыльнулась наивности одинокого вторженца.
И, наконец, шеф-повар головой в потолок с топориком мясника, в залихватском колпаке набок, возвышался над подчинёнными, являя собой третьесортного, но очень опасного босса. Из засученных рукавов торчали мускулистые ручищи с медвежьими когтями. Злой взгляд глаз-бусинок из-под насупленных кустистых бровей на грубом зверином лице не сулил пощады неразумному парню.
Даже все более мелкие твари, которых пришелец сразу и не заметил, были вооружены не хуже него. И все ему обрадовались, как родному. Будто только и ждали, когда же придёт. Неужели скучали?
- Алиса! – только и успел крикнуть Грин, хватая огромную крышку от кастрюли и выставляя её наподобие щита, куда тут же прилетело что-то увесистое, едва не сбив с ног.
- Что, мой дорогой? – ласково откликнулась подруга, по мере приближения, теряя весь свой грациозный облик пай-девочки, вырастая в нечто жуткое и оскаленное. – Кто посмел обидеть моего мальчика???
Последние слова вырвались ультрозвуковой волной, осыпая с потолка кирпичные осколки. Не успев коснуться каменных плит пола, они взвились посверкивающим хороводом, разлетались, впиваясь во всё, чего достигали.
Да, Алиса мировой боец, а он… кто он? Слюнтяй и трус? Нежный мальчик, взявшийся не за своё дело? Впрочем, выбора у него не было.
Вражины падали, подкошенные ураганом Алисиных сил, пополнялся разделочными досками, ножами, чашами и кастрюлями с кипятком, тут же превратившим кухню в баню с остринкой раскалённого масла со сковород. Вой, визг и шипящий скрежет дополнили хаос оркестровым сопровождением.
Да-а! Алисе бесконечно нравился сам процесс сражений не по правилам!
Грин повалился на колени, стараясь буквально вжаться в угол, залезть под лавку с инвентарём, чтобы его ненароком не зацепило гневом подруги. И только когда от всех перечисленных звуков осталось только рычание, визг и скрежет металла о металл выглянул из укрытия.
С мелюзгой было покончено в рекордные сроки. Они остались бурыми разводами на стенах и полу, хотя, по правилам игры, должны были тут же исчезнуть.
Алиса сцепилась с зелёным гоблином, орудовавшим огромным шампуром, как пикой, и пока справлялась. Но к ней уже двигался, вращая своим тесаком, повар медвелак с оскаленной мордой, возникший из тёмного угла.
А ещё очнулся Босс, разминая руки и перебрасывая с ладони на ладонь разделочный топор, с явным намерением дополнить своим действом расчленение Алисы. И если с двумя сильными мобами подруга справилась бы наверняка, то дополнение в виде Босса ей уже не потянуть.
- О-о! Как же я ненавижу этот мир! – простонал Грин, бросаясь наперерез и преграждая путь шеф-повару.
Короткие парные клинки против топора? Знай уворачивайся. Против вёрткой ловкости недочеловечка звериная ярость взбешённого зверя. Совсем не равнозначное сочетание. Скорее борьба на измор.
Парень даже не надеялся на победу. Куда там! Он слишком слабый игрок с не менее фиговым вооружением.
«Крутись, крутись, Грин! Алису нельзя потерять. Никак нельзя!» Слишком долго пришлось разыскивать прошлый раз. Самое хреновое, что после очередной смерти Алиса совершенно теряла память. Эти провалы стали возникать после того, как в Зловещей Долине подругу приложила проклятием сотого уровня Ведьма-хозяйка земель. Забывала о нём и о том, сколько всего прошли вместе. Но что-то неясное постоянно тянуло их друг к другу.
Опыт, тот, что «сын ошибок трудных», давно приучил парня не обращать внимания на боль, которая была больше, чем реальна. И пусть щит из крышки уже давно превратился в хлам и уже больше мешал, чем помогал, но он сжимал его ручку до последнего.
В конце концов, и эту незначительную защиту пришлось-таки отбросить в сторону, не глядя. Пусть рука, державшая его, почти следом отлетела туда же, а количество ран превысило допустимое количество. И показатели жизни упали до минимума. Главное было - противостоять врагу.