– Тебе было хорошо там, в Лос-Анджелесе? Скорее всего да. Верно? – спросила Марисса, когда мы, держась за руки, взбирались по крутой улице к дому.
Я засмеялся:
– Почему? Разве я мечтаю о самом себе?
Свободной рукой она потеребила меня за рукав и серьезно заявила:
– Нет. Потому что ты вечно думаешь о том, где не был и куда хотел бы попасть.
– Мне нравится здесь, – осторожно запротестовал я.
– Я не это имела в виду, – загадочно улыбаясь, ответила Марисса.
Вернувшись домой, мы сразу отправились в постель. Прежде чем провалиться в сон, я опять подумал о Стэнли Роте, который стоял, купаясь в золотом сиянии вечернего солнца, глядя на ребенка, бросающего цветок на гроб с телом его жены. Неясное воспоминание мелькнуло и мгновенно ушло, как след от чего-то виденного вскользь. Я ничего не знал о Стэнли Роте. Он представлялся личностью неясной – муж женщины, с которой я никогда не был знаком. Оба принадлежали далекому и чужому миру. Когда среди ночи меня разбудил именно Рот, я никак не мог понять, кто это и чего он хочет.
– Это Стэнли Рот, – произнес человек на другом конце провода.
Я услышал незнакомый голос. Голос, который мог с тем же результатом назвать мне имя и фамилию «Джон Смит».
Я не помнил никакого Стэнли Рота. И совершенно определенно не давал своего номера человеку с таким именем. С досадой я пробормотал:
– Моего телефона нет в справочнике. Откуда у вас номер?
– Это Стэнли Рот. Вы знаете, кто я?
Голос был бесцеремонным и нетерпеливым. Казалось, звоня среди ночи, Стэнли Рот был недоволен, что я трачу его время.
– Нет, не знаю. А вы сами знаете?
На линии наступила мертвая тишина. Я ждал, что нарушитель моего спокойствия положит трубку первым.
– Прошу прощения, мистер Антонелли, – произнес он совершенно отчетливо, твердым деловым голосом. – Меня зовут Стэнли Рот. Возможно, вы слышали… Мою жену звали Мэри Маргарет Флендерс, она была актрисой.
Включив лампу, я перевернулся и сел на край кровати.
– Искренние соболезнования, мистер Рот. Сейчас довольно поздно, и я не сразу понял…
– Мистер Антонелли, вы не могли бы приехать в Лос-Анджелес? Есть тема, которую мне хотелось бы с вами обсудить. Знаю, это слишком неожиданно, но дело крайне срочное. Я вышлю за вами самолет. Мой офис подготовит все, что нужно.
Рот действовал, как всегда, решительно, не допуская, что может получить отказ.
– Мистер Рот, а что за дело, по которому вы требуете меня к себе?
– Я предпочел бы обсудить это при встрече.
Он ответил так, словно разговор окончен.
Я обнаружил, что совершенно не обладаю иммунитетом против ауры известной личности. Сделав усилие, я подавил импульс, требовавший сразу согласиться.
– Я был бы рад поговорить с вами, мистер Рот, – сказал я, намереваясь формально отказать, – но, вероятно, не смогу встретиться с вами завтра.
Рот снова замолчал, однако теперь я знал, что он не бросит трубку. Рот обдумывал следующий шаг. Когда он наконец заговорил, в голосе ощущалась если не паника, то озабоченность.
– Что, если я к вам приеду? Есть ли место, где мы могли бы встретиться частным образом, не привлекая внимания? Приди я в ваш офис, это сразу заметят. При нынешних обстоятельствах я не могу…
Стэнли Рот говорил торопливо. Он начал сбиваться, едва справляясь с нервами.
– Мистер Рот, с вами что-то произошло? – спросил я, стараясь говорить как можно спокойнее.
Ответом стала надолго повисшая пауза. Должно быть, он и вправду попал в беду. Зачем еще звонить? В любом другом случае никто, в том числе предполагаемый загадочный мистер Стэнли Рот, не стал бы звонить адвокату по уголовным делам среди ночи. Впрочем, чаще всего мне звонили именно ночью. Меня будили люди, совершенно незнакомые. Люди, которые не могли ждать до утра потому, что боялись сорваться с катушек, если немедленно не предпримут хоть что-нибудь.
Когда начались эти поздние ночные звонки, мне было за двадцать и я только что получил диплом юриста. Тогда я брался за любое дело, надеясь заработать достаточно, чтобы оплатить унылый двухкомнатный офис в полупустом здании в Портленде. Мне часто звонили пьяные, невнятно бормоча в установленный в здании суда платный телефон. По мере завоевания репутации адвоката, который никогда не проигрывает, периодически стали звонить люди, обвинявшиеся в куда более серьезных преступлениях. Прошло совсем немного времени – и я вышел в ночные наперсники убийц, насильников и воров. Но даже когда я смог позволить себе брать лишь те дела, которые хотел, и когда ко мне стали обращаться люди определенного круга, они всегда звонили в одном и том же состоянии, толком не владея собой и боясь остаться один на один с тем, что совершили на самом деле.
Не важно, были они знаменитыми или никому не известными. Имело значение лишь то, что они хотели сказать. Возможно, им всем хотелось произнести это вслух, чтобы почувствовать себя хоть чуточку лучше. В этом отношении Стэнли Рот не отличался от остальных.
– Мистер Антонелли, я не делал этого! Клянусь, я этого не совершал.
Они все так говорили, прямо заявляли о невиновности. Но в том, как это произнес Стэнли Рот, я услышал нечто заставившее усомниться. Вероятно, эти слова он когда-то сам написал для очередного фильма, и они засели в его памяти вместе с интонацией киногероя.
Я опять вспомнил, как Рот стоял возле могилы, последним прощаясь с ее телом. Муж и жена, режиссер и кинозвезда. Теперь я думал не о том, каким именем он ее называл, а о том, что скрывалось за этим немым прощанием и что он мог бы сказать о причине ее ухода из жизни.
Я знал то, что знали все. Обнаженное тело Мэри Маргарет Флендерс нашли в бассейне возле дома. Тело плавало лицом вниз. Вокруг шеи был обмотан шелковый чулок. Очевидно, именно так ее держал убийца, пока резал ножом горло.
Я спросил, вертя в пальцах телефонный провод:
– Вас уже допросила полиция? Или, вернее сказать, вы говорили с полицией?
– Да.
– Когда?
– Вчера, за день до похорон. – Теперь голос Рота казался усталым. – Они хотят со мной встретиться. Полагаю, собираются арестовать. Они думают, что я убил жену. Мистер Антонелли, мне нужна помощь. Я оплачу все, что скажете.
На следующий день я не поехал в Лос-Анджелес. Стэнли Рот привык, чтобы люди бросали свои дела и занимались исключительно его проблемами. Мне хотелось установить дистанцию, означавшую определенную независимость. Я был его адвокатом, он – моим клиентом. Я полагал, что сам решаю, когда и что делать.
Какая глупость!.. Следовало понять, что со Стэнли Ротом невозможно так обращаться. Это убийство окажется делом, совершенно не похожим на расследования, которыми я занимался раньше и с которыми мог столкнуться в будущем. Нужно было предвидеть, что с момента моего вовлечения в дело все изменится – включая и меня самого, причем таким образом, о котором я не подозревал. Потому что из-за Стэнли Рота я мог стать не только самым известным, но и самым непонятым адвокатом Америки.
С другой стороны, садясь в частный самолет, чтобы лететь в Голливуд, откуда я мог знать, что еще до того, как дело будет закрыто, одним из самых обсуждаемых фильмов всех времен станет фильм обо мне?
2
Сверкнув в ярком утреннем небе, посланный за мной Стэнли Ротом самолет сначала прошел над линией калифорнийского берега, затем над Лос-Анджелесом и начал снижение. Мы приземлились в аэропорту Бербанка, сразу вырулив к художественно оштукатуренному сине-белому зданию терминала. На секунду показалось, что я вернулся в 1930-е. Я ждал, что вот-вот увижу Говарда Хьюза с его тонкими, будто прочерченными карандашом усиками, в очках-консервах и кожаной куртке. Вот он вылезает из открытой пилотской кабины двухместного биплана после очередного пилотажа над рощами апельсиновых деревьев, тянувшихся в то время по всему пространству от аэропорта до песчаных пляжей тихоокеанского побережья.
Мы остановились. Лимузин ждал в нескольких метрах от самолетной стоянки. Рядом с пассажирской дверью в вялой позе замер водитель с серой фуражкой в руке. Он выглядел точно как Говард Хьюз – по крайней мере усы и блестящие, скользкие на вид черные волосы, аккуратно разделенные прямым пробором.