Часам к одиннадцати пришла Катя, усталая, замученная, — она в то время уже была начальником отдела, самым молодым в министерстве.
Конечно, расстроилась новостям, но, убедившись, что все делается правильно, пошла спать — завтра ей предстоял не менее тяжелый день.
А я подумал, что, если б и мог кому передоверить дежурство, все равно бы не пошел спать. Как можно уйти, когда ответ о будущем твоего сына находится здесь? Глаза мои стали закрываться только к утру. И то только после того, как они весело раскрылись у Вадьки.
А еще был запомнившийся эпизод с Майкой. Тоже связанный с болячками.
На этот раз — последствиями ветрянки. Мы переболели ею довольно легко, сразу с обоими, играя в «елочку» — раскрашивая лопающиеся волдырики зеленкой. Все бы хорошо, но на затылке пара болячек никак не засыхала. Я уж их и зеленкой, и фуксином мазал — ничего не помогало. А любые болячки на голове ребенка меня здорово напрягали — слишком близко к мозгу.
В общем, поехал я к старой подруге мамы, педиатру-кожнику.
Она намутила какой-то белесой болтушки и велела мазать болячки, предварительно убрав рядом находившиеся волоски.
Болтушка оказалась классной: все, что не могло пройти в три недели, прошло за четыре дня.
Вот только одно «но».
Я тогда здорово вымотался — со своей диссертацией возился плюс больные дети — и попросил Катю провести первую процедуру. Она слегка удивилась, но согласилась. А разбудил меня отчаянный рев. Вбежав в детскую, я застал Майку в абсолютном горе. Сон у нее всегда был исключительно крепкий, и Катя так ее спящую и постригла. Ручной машинкой. Наголо.
Я проявил чудеса изворотливости, реанимируя раненую дочкину психику. Мы купили ей пару платков, а один — чудовищно уродливый — даже связали с ней вместе. Это был мой первый и последний опыт вязания крючком.
И все равно, пока волосики не отросли заново, Майка сильно страдала.
Когда я попытался поговорить на эту тему с Катей, она, похоже, меня просто не поняла: волосы срезаны и уже растут вновь. Пугавшие нас болячки на голове исчезли без следа. Ну а слезливость девчонки — следствие слишком нежного воспитания.
Я так и не смог объяснить Кате, что все люди — разные. И что это — нормально. Ненормально, если бы все были такими, как я. Или как она.
Впрочем, объяснил, не объяснил — что это меняет?
В Кате — ничего. В моем к ней отношении — тоже.
И все осталось, как есть, к обоюдному, похоже, удовлетворению.
4
Басаргин так Чистову и не позвонил.
Басаргин к Чистову приехал.
Фирсова подошла к Владимиру Сергеевичу слегка встревоженная:
— Тут вас какой-то серьезный мужчина домогается. «Лексус» еле в наш переулок вполз. И два охранника.
Чистов сразу понял — Басаргин пожаловал.
Видать, несколько продвинулся в этой жизни сын рабочего-металлурга и воспитательницы детского сада. А еще говорят, что капитализм не дает людям низших сословий никаких шансов.
Врут, похоже.
А вот и сам Иван, лично.
Тяжелой походкой и с тяжелым дыханием.
За ним мелькнул было тревожным глазом специфический человек, совсем не запыхавшийся на лестнице. Но был прогнан недовольным движением басаргинской брови.
— Здравствуй, Володя, — протянул он руку-лопату и тяжело плюхнулся в кресло напротив.
— Привет, — нейтрально поздоровался Чистов и протянутую руку пожал.
В конце концов, Басаргин не сделал ничего, за что ему нельзя было бы пожимать руку. Увод любимой в поступки такого рода явно не вписывался.
— Я понимаю, что вызываю у тебя… противоречивые чувства, — отдышавшись, наконец сказал Иван.
— Да ладно, — махнул рукой Чистов. — Быльем поросло.
— Э-э, не скажи, — не согласился Басаргин. — Что реально зацепило, быльем не порастет.
— Наверное, ты прав, — не стал спорить Владимир Сергеевич.
Да тут особо и не поспоришь. Все так остро, как будто и не было двадцати лет между.
А похоже, будет еще острее: не зря приперся к нему этот кошмар его ночей. И не зря так щемит чистовское сердце.
Басаргин неспешно осмотрелся.
В этом кабинетике его, мягко говоря, недешевые костюм и часы смотрелись явно неорганично.
Зато Владимир Сергеевич, в своем свитерке и джинсах, выглядел лет на десять моложе. И несравнимо здоровее гостя.
Но не все же можно купить за деньги.
— Слушай, Володя, — наконец совсем пришел в себя Иван. — У меня к тебе несколько просьб тире предложений.
Так и сказал — «тире».
— Валяй, — отозвался Чистов.
Он никогда не искал приключений. Но никогда и не прятался от них.
Тем более куда ж от них спрячешься.
— У меня жена есть, Марина, — начал Басаргин
— Поздравляю, — усмехнулся Владимир.
— Чего ты ржешь? — улыбнулся Басаргин. — Думаешь, старик олигарх пригрел молоденькую дурочку?
— Ну какой же ты старик? — ушел от прямого ответа Чистов.
— Я знаю, на сколько я выгляжу, — хмуро сказал Иван. — И медицинское заключение свое читал, хоть врач не рекомендовал. У меня ж двенадцать лет вредного стажа. Да по факту — по полторы смены в среднем, с кадрами на комбинате была проблема. Так что насчет старика — почти верно. Насчет олигарха и молоденькой — еще ближе. Правда, дурочкой там не пахнет.
— А чем пахнет? — Чистов действительно заинтересовался. Даже, скажем так, слегка сочувственно заинтересовался. Все же наличие жены у Басаргина делало его несколько менее опасным для Чистова.
Хотя с этим субъектом никогда ничего не скажешь наперед.
— Любовью — вряд ли, — задумался Иван.
— А тогда чем же? Деньгами?
— Точно нет. — Басаргин, похоже, раздумал раскрывать карты. — В общем, долго объяснять. Особенно то, что самому до конца не ясно. Короче, ей нужна работа. Что-нибудь связанное с экономикой. Зарплата значения не имеет. Тем более я ее тебе все равно буду возвращать.
— Так ты предлагаешь твою жену у меня трудоустроить? — наконец сообразил Чистов. — Ты хоть в курсе, какого масштаба у меня фирма?
— В курсе, — усмехнулся Иван. — Я на свою службу безопасности трачу больше, чем у иной области бюджет.
— И отчего тогда такой выбор? — Владимир действительно не понимал басаргинской логики, и это начинало напрягать.
— Она у меня, — попытался объяснить Басаргин, — человечек своеобразный. Сложно рассказывать. Узнаешь ее — может, поймешь. Мне, в принципе, без разницы, где она будет работать. Лишь бы не со мной и с порядочными людьми.
— Звучит двусмысленно, — ухмыльнулся Чистов. — Не со мной, но с порядочными.
— Я сказал — ис порядочными. — Лицо Ивана побагровело. — Я не сказал — но.
— Ну ты уж так не нервничай из-за деталей, — улыбнулся Владимир.
— Иная деталь может дорого стоить, — пробурчал Басаргин.
Теперь непонятно отчего завелся Чистов.
— Я по сценарию должен испугаться? — тихо спросил он.
Басаргин неожиданно расхохотался:
— Да тебя хрен испугаешь! — Он, похоже, реально развеселился. — Если хочешь знать, я всегда тебе завидовал.
— Это еще почему? — Прыжки мыслей Ивана сбивали Чистова с толку.
— Потому что! — ответил Басаргин. Но снизошел, разъяснил все-таки: — Ты ни разу в жизни ни за что насмерть не дрался, а у тебя все было — деньги, квартира, статус. Даже кандидата в мастера по боксу получил, не боксируя.