— Не нужно только обвинять друг друга понапрасну. Дай Бог, в милиции разберутся…
— Дай Бог… — повторил за Люцитой и Степка, хотя ни один из них до конца в это не верил.
Глава 9
Привезя задержанного Милехина в Угрозыск, Ефрем Сергеевич сразу же провел допрос. Стажер Ирина вела протокол, записывая все показания Миро.
— Ну хорошо, — говорил следователь, — подведем итог нашей беседы. Итак, вы были в доме Астахова и просили у него денег. В деньгах вам было отказано. Так?
— Так.
— После этого вы еще к кому-нибудь обращались?
— Пока нет, не обращался.
— Значит, отказ Астахова разрушил ваши планы.
— Но это же не значит, что я должен был после этого украсть у Астахова картины?
— Нет. Разумеется, нет. Но, согласитесь, это уже серьезный мотив для совершения преступления.
— Но я же вам уже говорил, что эту картину мне подбросили! Почему вы не хотите в это верить?
— А знаете, Милехин, я и в самом деле хочу вам верить. Но как-то слишком уж много совпадений. И к тому же у вас нет алиби — вы не можете назвать никого, кто видел бы вас на протяжении целых двух часов, а этого времени было более чем достаточно для ограбления.
— И что же теперь?
— Теперь мы проведем опознание картины Астаховым, и прокурор откроет на вас дело, которое потом будет передано в суд.
Только выпроводив из своего дома милицию, Астахов вспомнил, что, кроме картин, он может потерять еще и Олесю. И Николай Андреевич стал звонить ей на мобильный — Олеся не отвечала. Он вернулся в ресторан — ее давно уже там не было. Астахов обегал весь город, то и дело набирая ее номер, но Олеся никак не находилась и не откликалась.
Уже отчаявшись, он брел домой. И вдруг в скверике неподалеку от своего дома увидел на скамейке знакомую фигуру.
Олеся плакала. Астахов подошел, молча присел рядом и обнял любимую за плечи. Девушка прижалась к нему…
…Через полчаса они пошли домой. Астахов показал ей пустые рамы на стенах и рассказал обо всем, что произошло. И добавил, что Олеся для него важнее всех картин мира.
Потом они долго целовались, стоя посреди разоренной ворами гостиной, пока Олеся не отстранилась от Николая Андреевича.
— Подожди, Коля. Мне не нравится, что мы с тобой часто ссоримся, а потом делаем вид, будто никаких ссор не было. А проблемы-то в наших отношениях — они ведь никуда не деваются, они только накапливаются.
— А по-моему, Олесенька, у нас с тобой никаких действительно серьезных проблем и нет вовсе — так, блажь.
— Нет, Коль, я так не думаю. Ты все больше и больше отдаляешься от меня. Я тебе не интересна?
— Ну что ты, Олесь! Мне так хорошо с тобой… Очень хорошо! Поверь.
— Тогда почему же ты занимаешься делами всех, кроме меня?
— Ну мы ведь с тобой не в пустыне живем, не на необитаемом острове. У меня есть дети, я должен уделять им внимание? А когда мы остаемся с тобой наедине — мне очень хорошо, лучше всех на свете!
— Прости, Коля, но я в это не верю.
— Ну я не знаю, как тебе доказать! Вот украли у меня картины. Для меня это — огромная трагедия, ты же знаешь. А ты нашлась — и все другое как-то ушло, стало не так уж и важно.
— Я понимаю. А если б ничего не произошло, то тебя бы просто давно уже здесь не было — ты был бы либо у Антона, либо у Кармелиты…
Раздавшийся телефонный звонок спас Астахова от необходимости отвечать.
— Алло… — взял он трубку. — Да, я… Что?!. Хорошо, я сейчас приеду.
Астахов нажал отбой и повернулся к Олесе:
— Это из милиции звонили — одна картина нашлась. Просили срочно приехать. Олесь, а поехали со мной?
— Ну вот ты меня хоть куда-то с собой и пригласил, — горько усмехнулась она. — Нет, Коленька, я буду ждать тебя здесь.
Чем отличается влюбленная девушка от невлюбленной? Да всем отличается, абсолютно всем. Все ее тревожное счастье, все неясные, но счастливые предчувствия и томления отражаются в глазах, как в зеркале.
Вот и Соня вся так и светилась своей горячей девичьей любовью к красивому молодому цыганскому парню. Все ее близкие подруги остались в родном городе, но девушке надо было поделиться с кем-то переполнявшими ее чувствами. И Соня выбрала Кармелиту, не зная, что творится у той в душе, не зная, как не просто той выслушивать ее признания в любви к Миро, той, которая и сама думала о Миро днем и ночью.
Вот и на этот раз она снова прибежала к Кармелите поговорить, хоть и рассталась с ней час назад.
— Знаешь, — говорила ей Соня, — я прямо места себе не нахожу. Я не знаю, как мне быть с этим разговором? С чего начать? О чем говорить? То есть о чем говорить, я, конечно, знаю… — Сказав это, вся покраснела, как будто бы Миро стоял рядом и слушал ее. — Просто помоги мне, пожалуйста, а?