— Да, это она. — Астахов не мог не узнать полотно. — А где вы ее нашли?
Но следователь уклонился от прямого ответа:
— Скажите, вы знаете этого человека?
Только тут Астахов заметил, что в углу кабинета сидит еще и Миро.
— Здравствуйте, Николай Андреевич, — сдержанно поприветствовал его цыганский парень.
— Здравствуй. — И Астахов без всякой задней мысли пожал ему руку.
— То есть вы знаете этого человека, — повторил Солодовников уже утвердительно.
— Да, это Миро, — отвечал вызванный в милицию потерпевший. — А в чем тут дело? Объясните, Ефрем Сергеевич.
— Обязательно объясню, Николай Андреевич, обязательно. Дело в том, что именно у гражданина Милехина эта картина и была найдена.
— Что?! Но этого быть не может! — Астахов опять повернулся к Миро, тот опустил глаза. — Миро, почему ты молчишь? Скажи же хоть что-нибудь!
— Николай Андреевич, — начал цыган, — я уже убедился, что все против меня. Я боюсь, что вы мне тоже не поверите.
Дав им обменяться этими фразами, следователь продолжил:
— Господин Астахов, вы подтверждаете, что в день кражи гражданин Милехин был в вашем доме?
— Да, он был у меня.
— И он видел ваши картины?
— Да, конечно, он их видел — они висели в гостиной.
— И при этом он сказал вам, что нуждается в крупной сумме денег?
Астахов кивнул.
— Все ясно. — И Солодовников вызвал конвой, чтобы Миро увели в камеру следственного изолятора.
Совсем растерявшийся Астахов проводил арестованного взглядом, потом снова обратился к следователю:
— Но я в это не верю. Я не верю, что Миро украл, — он не способен на воровство…
— К сожалению, Николай Андреевич, все факты говорят в пользу именно этой версии: ему нужны были деньги — значит, у него был мотив, потом, у него нет алиби, и, наконец, картину-то мы нашли именно в его шатре.
— А где остальные картины?
— У Милехина мы нашли только одну… — развел руками Ефрем Сергеевич.
— Ну вот видите! — воскликнул было Астахов.
— …Но он мог спрятать картины в разных местах, это обычное дело. Мы продолжаем искать.
— Неужели я так ошибался в человеке… — говорил Николай Андреевич уже не следователю, а самому себе.
Тем временем Солодовников решил, что визит к нему Астахова пора заканчивать.
— Спасибо вам, Николай Андреевич, вы можете идти. А картина пока останется у нас. Не переживайте — с ней все будет в полном порядке!
Много вопросов пришлось задать Ваське, прежде чем картина стала ясна. Но зато мальчишка снова мог на вопросы отвечать — и радовались этому и Люцита с Рычем, и Рубина с Палычем, и, конечно же, он сам. Но, по мере того, как Васькина встреча с Лехой и Рукой у шатра Миро вырисовывалась во всех своих подробностях, радость куда-то улетучивалась.
— Это они — эти бандиты — Миро картину подбросили, — грустно проговорила Люцита. — Теперь уже никаких сомнений нет.
— Ну значит, нужно Васеньку в милицию сводить — пусть он там все расскажет! — всполошилась Рубина, тут же собираясь везти малыша к следователю.
— Не знаю, не знаю, — засомневался Рыч, рассуждая вслух. — Цыгане приводят в милицию мальчишку, чтобы вызволить своего вожака. Никто, кроме ребенка, этих беглых бандитов не видел. В милиции вообще считают, что их в Управске и близко быть не может. А тут цыгане привели ребенка, которому за ложные показания, по его малолетству, ничего не будет. Понимаете? Наверняка они решат, что это мы просто Ваську так научили, чтобы Миро выгородить.
Люцита и Рубина загалдели, стали возражать, а Палыч молчал.
— Что ж ты молчишь, Паша?! — накинулась на него Рубина.
— Думаю, — спокойно отвечал тот. — По-моему, Богдан прав.
Женщины сразу замолкли, понурив головы.
— Какой же я был дурак! — И Рыч сжал кулаки. — Думал, что уж сюда-то они точно не сунутся!
— О другом подумать надо. — И на лицо Палыча легла морщина озабоченности. — Ваське грозит опасность. А теперь, если им станет известно, что он снова заговорил, — и подавно. Вася знает этих бандитов, а они знают его. Сейчас, где бы он ни появился, эти Рука с Лехой могут тут же…
И Палыч осекся, увидев страх в Васькиных глазах. Он даже испугался, как бы малец опять не лишился дара речи.
— Тебе ни в коем случае нельзя попадаться им на глаза, — сказал Ваське дядя Палыч строго, но вместе с тем нежно. — Ты понял? Это очень опасно!
Он погрозил пацану пальцем.
— Ладно, старик, не волнуйся, — заговорил Рыч. — Я Василия теперь не оставлю — буду его телохранителем!