— Мама, ты должна сказать ему правду.
— Нет, никогда!
— Но почему?
— Я не смогу… — плакала в отчаянии Земфира. — Нет! Лучше уж умереть!
— Что ты такое говоришь?! — испугалась последних ее слов Люцита.
— Не бойся, не наложу я на себя руки, — перестала плакать Земфира и продолжила с горечью: — Тебя оставить боюсь. И его слишком люблю.
— И он тебя любит — я знаю, я же слышала, как он говорил о тебе! Он тоже страдает. Мам, ты знаешь, что он выкупил твое ожерелье?
— Знаю…
— Ну так расскажи ему все — он поймет, он должен понять!
— Да не могу я рассказать ему, что обманула, что притворилась беременной, что разыграла выкидыш! Как он сможет доверять мне после этого? И как я смогу смотреть ему в глаза? Я недостойна быть его женой… — И вновь из глаз Земфиры полились слезы.
Люцита, услышав подтверждение всего того, что она и так уже видела как шувани, стала гладить мать по голове и приговаривать:
— Мамочка-мамочка, что же ты наделала! Не плачь, родненькая. Ну не плачь! Послушай меня, мам… Ну посмотри на меня! — Люците даже пришлось потрясти ее за плечи.
Земфира, подчиняясь дочери, подняла глаза и утерла слезы.
— Ты должна обо всем ему рассказать, — говорила ей Люцита, глядя прямо в глаза и медленно, четко произнося каждое слово.
— Да, я должна, — согласно кивала Земфира, как под гипнозом. — Конечно, я должна все ему рассказать… Но я не могу — боюсь!
— Лучше один раз пройти через страх, мама, чем всю жизнь жить во лжи! По крайней мере, Баро не будет думать, что ты ему изменила. Ты должна, обязана сказать ему правду, понимаешь? Ведь измена — это самое страшное, это намного хуже, чем история с твоей беременностью.
— Но он не простит меня…
— Зато совесть твоя будет, наконец, чиста. И потом, ты ведь любишь его?
— Люблю…
— Тогда ты должна сделать это не только для себя, но и для него, для его спокойствия.
Земфира перестала рыдать и глубоко-глубоко задумалась. Люцита старалась ей не мешать. Так прошло несколько минут. Наконец мать встала и молча пошла к выходу.
— Мама, ты расскажешь ему правду? — тихо спросила дочь.
— Теперь я знаю, что должна это сделать, — отвечала, обернувшись, Земфира. — Но не уверена, что смогу… Мне надо подумать.
Глава 15
Не без Сониной помощи молодой вожак изложил Баро подробности своего замысла постройки цыганского дома.
— Послушай, Миро, — заговорил наконец Зарецкий, выслушав их очень внимательно, — строить себе дом — это значит точно осесть в городе. На всю жизнь. Бесповоротно. Табор действительно хочет этого?
— Ну ты же знаешь, Баро, — бесповоротных решений люди всегда боятся…
— Знаю. Но поверь мне, как построишь дом, у тебя тут же пропадет всякое желание кочевать.
— Баро, я, конечно, не могу влезть в душу каждому — привычки бывают сильнее здравого смысла. Но строить дом — это решение всего табора.
— Это хорошо. Грустно, конечно, что кончается еще одна наша традиция, но я ведь сам был первым, кто осел в городе уже больше десяти лет назад, — вздохнул Зарецкий.
— И еще, Баро, тут у Сони есть кое-какие соображения.
— Ну что ж, любопытно послушать.
— Да нет, господин Зарецкий, ничего особенного. Просто я думаю, что в этом доме, который мы построим, первые этажи надо сдать в аренду под офисы, под магазины — так все делают. Это поможет нам быстрее окупить строительство.
— То есть… Ребята, я правильно вас понял? Вы собираетесь строить многоквартирный дом?
— Ну да! — ответили Миро и Соня почти хором.
— Да, но… — И Баро задумался. — Цыгане ведь привыкли быть ближе к земле. Смогут ли они жить на верхотуре? Я вот что подумал, ребята, а не лучше ли было бы построить цыганский поселок с частными домами?
Миро восхищенно смотрел на старшего в роде. А Соня тут же подхватила его мысль:
— Правильно! Правда, это потребует больших площадей. Ну и больше затрат, конечно. Хотя, с другой стороны, если строить за городом, то там земля должна быть дешевле. Конечно, нужно будет еще вести коммуникации: газ, там, электричество… Но это все проблемы решаемые. Мне кажется, главное — начать!
— Да, это все, конечно, правильно, — отозвался Баро. — Но еще важен и административный ресурс.
— А что такое административный ресурс? — спросил неискушенный цыганский парень из кочующего табора.
— Ну это связь с теми, от кого зависят решения — с чиновниками всякими, — объяснила Соня. — А они ведь за просто так не работают…