— Знаешь, а я, кажется, одно такое место знаю.
— Да? Интересно, и какое же?
— Катакомбы.
— Катакомбы?! Да это место в городе считают проклятым! Столько несчастий там произошло. И с тобой в том числе. Тем более цыгане ведь народ суеверный.
— Да, но посмотри на это с другой стороны: разрушить эти подземелья навсегда и построить на их месте новый хороший красивый дом — ну разве это не начало новой жизни? И не только для цыган — для всего города!
Астахов задумался.
— Может быть, ты и права… Там, конечно, могут возникнуть сложности. Это ведь не бесхозная земля — она раньше принадлежала заводу…
— Ну завод давно разорился и умер. Так что, думаю, земля сейчас опять городская. И ни городские власти, ни люди возражать не станут. Кто ж может быть против уничтожения развалин и подземелий и постройки на их месте нового жилого комплекса?
— Во всяком случае, тут есть над чем подумать, — отвечал Николай Андреевич. — Мы с Рамиром обязательно твое предложение обмозгуем. Как знать, может это и есть решение вопроса.
— Подумайте, подумайте.
Глава 19
Игорь без труда нашел на набережной человека с табличкой «Куплю золото» и показал ему Тамарино колечко. О цене сторговались быстро, и, положив деньги в карман, довольный, Игорь направился через дорогу в кафе-пивную.
Скупщик внимательно проводил его взглядом. Потом достал из своей барсетки визитную карточку и набрал на мобильном значившийся на ней номер.
— Алло, господин Зарецкий?..
…Через пятнадцать минут за столик к Игорю подсел немолодой бородатый цыган, в котором Носков с ужасом узнал местного барона. Страх пронзил все его тело. «Неужели ему стало известно о готовящемся покушении на его дочь? Но откуда? Да какая разница откуда, все равно он этого не простит. Убьет! Сотрет в порошок! Что же делать?» Все эти мысли проносились в голове у Игоря одна за другой, толкаясь, мешая друг другу и полностью парализуя его волю.
— Что вам нужно? — еле-еле выдавил он дрожащим голосом, отводя глаза от недоброго пронизывающего взгляда Баро.
— Я — Рамир Зарецкий. Слышал про такого?
— Слышал, — пролепетал Игорь. — Только я не понимаю…
— Сейчас поймешь! — Баро достал ожерелье. — Несколько дней назад ты продал это скупщику. Откуда оно у тебя?
Игорь попробовал промямлить, оправдаться, что он много чего продавал, — всего и не упомнить. Но Зарецкий оборвал его лепет:
— Это ожерелье ты должен был запомнить — это цыганское ожерелье, редкое. Где ты его взял?!
— Я не помню.
Цыган схватил Игоря за воротник рубашки, да так, что тот едва мог дышать, и притянул его голову к поверхности стола.
— Может, освежить тебе память?
— Отпустите! Что вы хотите от меня?
— Где ты его взял? — спросил Баро, четко выговаривая каждое слово и не ослабляя хватки.
— Это не мое. Меня просто просили продать, — прохрипел Игорь. — Женщина одна.
— Так ты с моей женой… — В эту секунду Зарецкий уже готов был его убить, но Игорь успел выкрикнуть еще пару спасительных для себя слов:
— Да не знаю я вашей жены! Это моя женщина.
— Кто? Имя!
— Тамара Астахова.
— Что? — от неожиданности Баро выпустил Игоря из рук. — Жена Астахова?
— Бывшая жена, — ответил тот, поправляя одежду.
— Где ее найти? И не вздумай соврать — я тебя из-под земли достану!
— В гостинице, шестьдесят четвертый номер.
Зарецкий с шумом отодвинул стул и направился к выходу. И вовремя — на них уже начинали обращать внимание другие посетители пивной.
А Игорь остался сидеть, постепенно приходя в себя после случившегося и думая о том, что на этот раз пронесло. Потом взял еще пива.
Ничего, барон, поквитаемся. И очень скоро!
Земфира зашла к дочери. А та никак не могла найти себе места, все ходила по палатке из угла в угол. Переживала, нервничала, волновалась за мужа.
— Мама! Ну где же он? Почему его так долго нет?
— Да что ж с тобой творится-то, дочка? Ну сама подумай — что может случиться со взрослым мужчиной средь бела дня?
— Не знаю, мама, не знаю. А отчего-то страшно… Он Ваську побежал искать.
— Ну значит, найдет, и вернутся они сюда вместе с Васькой. Или не сюда, а в театр пойдут — спектакль ведь у малышей.
— Хорошо бы, если так.
— А что ж еще-то может быть? Зачем ты сама себя накручиваешь, дочка?
— Не знаю. Только у меня внутри тревога такая — места себе не нахожу!.. Никогда не думала, что это так трудно — быть женой.
— Это очень трудно, Люцита. — Земфира слишком хорошо знала то, о чем говорила.