Дети рассмеялись. И посреди этого смеха послышались грустные Васькины слова:
— Как хорошо, что ты пришла. Нам сегодня так страшно выступать.
Все замолчали. Кармелита поняла, что Васька сказал то, о чем думали все ребятишки, да сказать стеснялись.
— Страшно?! Почему? Не надо бояться. Разве вы, когда в прошлый раз выступали, боялись?
— Нет. Не боялись.
— Ну и сейчас не надо. В прошлый раз вы стояли на сцене впервые в жизни. А сегодня вы уже настоящие артисты. Так что бояться нечего.
— Не то что бы мы боялись. Мы волнуемся.
— Ну волнение, это понятно… все артисты волнуются перед выходом.
— Даже самые известные?
— Даже самые известные! Такие, как Сличенко!
— Понимаешь, Кармелита. — Васька на правах старшего увел ее в угол и там признался: — Нам тяжело оттого, что мамы в зале не будет.
— Ах вот оно что. Послушай, Вася. Я договорюсь и сделаю так, что место, на котором раньше сидела ваша мама, будет свободным. Как будто она вышла на минутку из зала и скоро вернется. Вот с такой мыслью вы и выступайте. Тогда страшно не будет!
Говоря театральными терминами, мизансцена затянулась. Алла и Форс стояли друг против друга. В руке у Орловой был пистолет, направленный в голову адвоката. Форс сделал несколько шагов в ее сторону. Алла нажала на курок, но выстрел не прозвучал.
Леонид Вячеславович про себя улыбнулся: «Неужели осечка? Как говорится, кому суждено загнуться на каторге, не помрет от пули». Он сделал еще шаг, выхватил пистолет из ее рук, спрятал его в карман.
В первое мгновение Алла растерялась. Но потом быстро взяла себя в руки и зло сказала:
— Убили сына, убейте и мать.
Форс устало посмотрел на нее.
— Дорогая Алла. Я вас понимаю. Но и вы поймите меня. Когда вы нажимали курок, я смотрел прямо в дуло и ждал, что оттуда вылетит пуля. Поверьте, ощущение очень неприятное.
— Ну и что? — спросила она мертвенным голосом.
— Да ничего. Просто предлагаю… Давайте успокоимся, сядем и поговорим.
Оба присели. Форс — на диван. Алла же устроилась в кресле.
— Значит, Алла Борисовна, вы намерены меня убить?
— Да. Таким людям, как вы, вообще не стоит жить.
— Угу, хм, понятно, — хмыкнул Форс. — Концепция мстительницы. Зорро в юбке. Хорошо, допустим, вы меня убьете. Но если даже так, то ведь вы тоже станете убийцей. Так чем вы тогда будете лучше меня? Ничем. Вы тоже станете человеком, преступившим закон.
— Нет. Я буду человеком, который не просто преступил закон, но отомстил за гибель ни в чем не повинного человека. Сына. Вы вообще знаете, каким был мой сын?
— Знаю. В свое время я даже защищал его в суде. И спас, между прочим, от большого срока. Он был прекрасным человеком. В чем-то даже прекраснодушным…
— Да. Максим был не приспособлен к этому миру. Я хотела заставить его жить так, как живу сама… и тогда он ушел от меня. И вот что получилось…
Форс понимающе кивнул головой:
— Знаете, у меня с дочерью были те же проблемы… Она занималась живописью, а я ей твердил, что ее удел — исключительно удачное замужество… И вот теперь я… один… Ждать некого. Вот разве что вы пришли. И то неудачно. Повторяю, очень легко отдать приказ убить человека. Но убить самому — это намного труднее…
— А я все равно убила бы вас. И скажите спасибо, что пистолет не выстрелил.
Форс достал пистолет из кармана. Осмотрел его, удовлетворенно хмыкнул, щелкнул какой-то железкой и протянул оружие обратно Алле:
— Возьмите. Берите-берите. Это была не осечка. Вы просто забыли снять его с предохранителя. Но теперь можете не сомневаться. Он точно выстрелит…
Алла взяла пистолет, поднялась с кресла, недоверчиво посмотрела на собеседника.
— Нет-нет, — поспешил успокоить ее Леонид Вячеславович. — Не ждите от меня какой-нибудь каверзы. Оружие в полном порядке. Если вы так уверены, что сможете убить, пожалуйста, стреляйте. Может быть, так будет правильней. И легче. Для нас обоих.
Алла поудобнее обхватила рукоять оружия и подняла его, правда, не вполне решительно.
— Нет уж, так не пойдет, — возмутился адвокат. — Прицельтесь хорошенько. Стрелять так насмерть. Я не хочу быть калекой.
Алла направила пистолет на Форса, прицелилась. И тогда он вновь увидел холодное, но уютное дупло дула.
— Вот, теперь хорошо. Прекрасно! Стреляйте.
У Аллы затряслась рука.
— Ну давайте же. Смелее… Пожалуйста, не тяните. Извините, но у меня тоже есть нервы!
Алла опустила оружие. Глухо произнесла:
— Да, вы правы. Убить намного трудней, чем отдать приказ на убийство.