— Да перестань! Какие страсти ты говоришь!
— Какие там страсти? Просто жизненная правда. Ты же глаз ее не видел во время убийства… В этом все дело. Ты всего лишь усыпил ее хлороформом и нежно уложил спать. А потом просто поджог конюшню…
— Ничего себе просто. Я же ее хлороформом усыплял, и она билась в моих руках. И я знал, что будет дальше. А потом, когда я все поджигал, она там лежала, совсем недалеко от огня.
— Это все не то, — покачала головой Тамара. — Вот если бы ты видел ее живые глаза, которые медленно-медленно угасают…
— Ладно уж. Что сделано, то сделано. Что об этом говорить. Нам тут не до киллерских эстетствований. Мы избавились от Кармелиты. Теперь на очереди Астахов.
Тамара метнула в его сторону недовольный взгляд. Игорю это не понравилось.
— Не понял! Что ты на меня так смотришь? Ты же мне обещала!
— Помню, помню… Игорь, но все же. Коля — мой муж… Мы с ним лет двадцать прожили.
— Том, нам сейчас не до этих нежностей! Давай задушевные воспоминания оставим на потом. Иначе все теряет смысл. Если мы не убьем Астахова, то зачем убивали Кармелиту?
— Знаю, знаю, но я не могу ничего сейчас решить. Не могу.
— Ну а когда? Когда ты сможешь решать? Он еще проживет сто лет!
— Игорь, я понимаю, понимаю. Раз уж мы встали на эту дорожку, нужно идти дальше. Другого выхода нет…
— Вот и чудно, что понимаешь. Скажи, у тебя есть какой-нибудь план? Ну насчет Астахова?
— Давай, я расскажу тебе обо всем в свое время. Ладно?
— Только не тяни.
— Нет, тут уж извини. Игорь, нам придется потянуть, хочешь ты того или нет.
— Почему?
— Игорь, вот сколько лет мы с тобой знакомы, а я не перестаю удивляться этой твоей черте. Что ж ты вперед дальше одного шага не смотришь. Если Астахов погибнет сразу вслед за Кармелитой, это вызовет подозрения, особенно после того, как огласят завещание.
Игорь задумался и вынужден был признать правоту подруги.
— Да, пожалуй, ты права. Это и вправду, стремно выглядит. Я как-то и не подумал.
— А надо было. Так что пока ждем. Пусть страсти все эти улягутся, а потом будем что-то решать с Астаховым.
— Ну ладно, ладно. Убедила. Подождем. Только я тебе все время буду напоминать.
— Ха! Кто бы сомневался? Но есть и еще одна беда. Кое-кто нас уже подозревает.
— Кто?
— Антон. В театре он подслушал наш с тобой разговор по телефону и устроил мне допрос.
— Черт бы его побрал! Никогда не думал, что собственный сын будет мне мешать.
— А теперь представь, как разовьются его подозрения после того, как он узнает, что Кармелита погибла?
— Да-а-а. Надеюсь, он не повторит подвиг Павлика Морозова? Родителей не заложит? А?
— Не знаю… В последнее время я его совсем не понимаю. Так что нужно быть аккуратной.
— В каком смысле?
— Думаю, нужно пойти к нему, в котельную. Поговорить, успокоить… Он в последнее время любит душевные разговоры.
И так и сяк Кармелита прокрутила в голове слова Антона, но в итоге не поняла, в чем хитрость. Может быть, виной всему хлороформовый сон, после которого так болит голова.
— Антон, может, ты мне все же объяснишь, почему никто не должен знать, что я жива и что я здесь?
— Конюшню подожгли с одной целью. Чтобы убить тебя. А ты жива. Значит, те же люди могут попытаться еще раз. Пусть лучше какое-то время они будут уверены, что у них все получилось.
Кармелита задумалась. Но голова так раскалывалась, что сосредоточиться на какой-то одной мысли было совершенно невозможно. И вдруг проявились какие-то нечеткие воспоминания. Вот она убрала конюшню, вот стоит, любуется ею. А после этого — странная слабость, боль в голове и ощущение подступающего жара.
— Господи, — цыганка осознала до конца всю степень опасности. — Еще минута, и мы могли сгореть там вместе. Если и не мы, то, по крайней мере, я…
— Да, это так.
— Антон. Я подумала, но… Все-таки можно я позвоню отцу? Я только ему, правда. Ну пожалуйста. Я никому больше. Знаешь, как он сейчас переживает… — Кармелита умоляюще посмотрела на своего спасителя.
Антон все прикинул и тут же отрицательно покачал головой:
— Нет. И еще раз нет. Я все понимаю, но это слишком опасно для тебя. Слишком.
Кармелита вопросительно подняла глаза.
— Да пойми же ты… — продолжал Антон. — Ты ему звонишь… А дальше? Он же не сможет скрыть такую радость, об этом тут же все узнают. В том числе и те, кто хотел избавиться от тебя. Они наверняка захотят повторить свою попытку.
— Значит, ты подозреваешь кого-то в этом. Кого-то конкретно? Ну так пойдем в милицию, пойдем! Пусть их задержат, допросят, разберутся, виноваты они или нет.