- Не вылезай! – это Риг тут же натягивал шкуру повыше, одной рукой смахивая с лица девушки горсть снега.
Он смотрел на Яннику так близко, и так нежно его горячая рука стирала колючий холод с её щёк, что девушка, замерла. Янника, скованная каким-то предчувствием, словно со стороны наблюдала, как в глубине мужских глаз разгорается, вспыхивая искрами то тут, то там неведомый огонь. Вот крепкая ладонь захватила нежный подбородок. Риг приблизился. Пахнуло со стороны жаром мужского тела. И его губы с тёмной полоской поверху осторожно коснулись нежно-розовых девичьих губ. И жаркое, рваное дыхание опалило кожу.
Глаза Янники заволокла странная пелена, сердечко заячье ухнуло. И остались сейчас в девичьем мире только эти губы, что прикасались к ней нежно, неумолимо и тревожно. Риг оторвался, с трудом удерживая рвущееся вперёд заполошное дыхание. И в нём самом как-то неожиданно резко не осталось ничего от того осторожного и нежного юноши, что Янника знала.
Взрослый, требовательный, сильный. Он даже словно выше стал на целую голову. Риг теперь обнимал лицо девушки двумя руками, забыв держать оборону от ветра и холода. Привстав, он развернулся, заслоняя собой от непогоды, не выпуская лицо Янники из своих ладоней. И резкий ветер, что пытался ударить их двоих, теперь изо всех сил рвал лишь его жёсткую спину. Риг тяжело дышал, и яркие всполохи теперь бесновались у него в тёмной глубине очей, пугая напором. Он прильнул к губам Янники снова, накрыв их, и теперь требовательно касался кончиком языка розовой впадинки между плотно сомкнутых губ, призывая открыться. Янника задрожала, задышав быстро-быстро. Рванулась из его рук, оставив вместо себя только снежную шкуру. Сапожки звонко процокали по ступенькам, и громко хлопнула, закрываясь, дверь.
В сенях, прижимая заледеневшие руки к горячечным щекам, Янника пыталась успокоиться. Она простояла так минут десять не меньше, пока сердце не перестало неистово стучать. Что скажет Хейдуша, если увидит?!
Но Старая вёльва ничего не заметила. Устала, наверное, вот и проглядела. Лишь протянула Яннике, когда та готовилась ко сну, скляночку мази.
- Что это, мама Хейди?
- Губы на морозе сохнут, девочка, смажь, чтоб не обветрили…
***
А рано утром в дверную щель вёльвиного дома просунули большое странное письмо без конверта. Сонная вельва, как всегда выбегавшая поутру с корзинками снеди, щурясь от недостатка света, развернула бумагу. Прочитала и громко рассмеялась, застонав.
-Что там, мама Хейди? – спросила разбуженная этим неожиданным странным смехом Янника.
Она только-только продрала глаза и не совсем понимала, почему всегда деликатная Хейдуша с утра так шумит.
Старая вёльва повернулась к ней и с каким-то невероятным выражением лица произнесла торжественно:
- Дуоссия Свенс скончаться изволила.
Янника вскрикнула от ужаса.
Но вёльва, добродушно посмеиваясь, протянула ей бумагу, на которой огромными корявыми буквами было написано: Никралох Дуси Свенс.
Глава 19
Старая Хейд собралась в дом Свенсов минут за пять. И ещё столько же тормошила-подгоняла Яннику. Недовольная девушка, которая ещё целых два часа могла сладко спать, ворчала:
- Хейдуша, ну зачем мы идём? Ну ясно же, это исчадие хротгарского подземелья развлекается!
- Давай, давай, – торопила её женщина, всё время посмеиваясь, – не будем разочаровывать благочестивую горожанку.
-Ну Хейду-у-уша!
- Быстро! Идём делать свою работу!
- Я убью эту Дуську!
- Не получится. Она уже мертва, – невозмутимость вёльвы пугала. –
Надеюсь, доченька, ты этого не забудешь?
- Чего не забуду? – ворчала хмурая Янника, через силу натягивая на ноги тёплые носки.
- Того, что Дуоссия Свенс покинула этот бренный мир.
Янника с абсолютно недовольным лицом мрачно пообещала:
- Не забуду! Ещё как не забуду! Я этой личинке подземного краса всё припомню.
- Ритуал будем соблюдать строго! – уже совсем другим, деловым тоном приказала Хейд, завязывая в сенях чёрную ленту на жертвенной ветви.
И Яннике ничего не осталось, как кивнуть. Эх, жаль, что хворостинки под рукой нет! Вмиг бы вернула этого ядовитого колобка на кривеньких ножках в мир живых!
В доме Свенсов ещё не горел свет и не было признаков никакого движения. Но на калитке, такой же корявый, как и письмо, висел лист с чёрным указателем: Дуся Свенс там. Не стучать!
-Ну-ну! – Янника злилась с каждым шагом.
Входная дверь дома скрипнула, открываясь совершенно свободно. Ключ торчал в замке с внутренней стороны. На полу ещё одна стрелка. Потом ещё и ещё одна. И всё это в кромешной тьме, подсвеченной лишь полоской уличного света.
- Стараешься сохранить свою кончину в тайне, благочестивая? – хмыкнула вёльва. – Не получится. Смерть – дело публичное!
И она приказала Яннике зажечь свет. Десяток маленьких огоньков, рассыпанных под потолком вспыхнули, неся разом осознание реальности происходящего. Вслед за светом громкий голос Хейд, строгий и торжественный, пронёсся набатом по спящему дому:
- Скорбная весть в дом сей пришла! Снежной деве зажгите авритную ветвь! Привяжите к ней ленту, прощания дар. И последнее имя пропойте скорей!
Из комнатки напротив кто-то замычал обиженно и громко, стукнулись об пол детские ножки и на свет, придерживая на пузе скомканную простыню, выползло ЭТО!
Дуоссия Свенс подготовилась знатно! Серебристой пудрой для волос было перепачкано всё лицо, делавшее его снежно-белым. Под глазами, на щеках, в уголках губ, на шее и на руках детской густой краской прорисованы были со всей тщательностью чёрные круги, морщины, вены. Хорошо так прорисованы! Если бы не включили свет, то в темноте Дусю вполне можно было принять за ожившего мертвеца и напугаться. Кроме того, на пузе у нее висел лист с корявой надписью: "Она не дышит!"
- Дуоссия Свенс? Какими судьбами? – строго поинтересовалась вёльва. – А разве не Вас сегодня призвал к себе хранитель мрачных глубин Хротгара, коварный Ольгъест? Или я что-то путаю?
Дуся, которая, конечно, собиралась каким-то непостижимым образом сохранить свою выходку от родителей в тайне, застыла в дверях, совсем не зная, как поступить. Со второго этажа уже слышались встревоженные голоса, и быстрые ноги, судя по всему хозяйки этого дома, уже стремительно спускались по крутой лестнице. Глаза виновницы событий с неимоверной скоростью настороженно перемещались со строгой вёльвы на лестницу и обратно. И когда Сельма Свенс, судорожно запахивая на груди домашний халат, сделала последний шаг с лестницы на пол, Дуся заревела.
- Вёльва? Дочь? Что с тобой?!! – ничего не понимающая и оттого перепуганная женщина, не зная, что делать, застыла внизу лестницы, не решаясь сделать ещё шаг.
За ней, громко стуча по лестнице тяжёлыми кряжистыми ногами, спустился муж, крепко держа в руке хротгарский топорик, высыпались вслед за отцом полуголые мальчуганы трёх и четырех лет, и последним, натягивая на ходу рубаху с плотным вырезом, появился Риг. Абсолютно снежноволосый Риг!!!
Вёльва строго и величественно смотрела на оторопевшее семейство и ждала.
Суровый Рольф Свенс, всё также держа в руках острый топорик-скеггох, поддёрнув могучими плечами уже хотел было поинтересоваться у уважаемой вёльвы, с какого это она… будит в столь ранний час благочестивое семейство, как его взгляд упал на басом заревевшую дочь. Дуоссия Свенс с дрожащими губами, крупными слезами, брызнувшими во все стороны из тёмных, прорисованных впадин, с чёрными разводами по всему телу и страшной записью на пузике – «она не дышит» – заставила грозного отца семейства поперхнуться.
Девчушка смотрела на собравшихся очень виновато, громко шмыгала носом, утирая дрожащими кулачками бегущие серые ручейки слёз. И вся её крепкая, сбитая в сдобную булочку фигурка почему-то казалась сейчас такой неприкаянной и жалкой.
- У тебя случилось что-то страшное? – вдруг серьёзно спросила ревущую девчушку Хейд. – Такое, что ты вспомнила о хранителе мрачных глубин? И решила запутать коварного Ольгьеста?