Иллике всё ещё кружились по комнате, когда Благочестивая Гутрун прикоснулась ладонью к одной детской кроватке и взволнованно выдохнула:
— Чувствую рукотворный задел, Верховная!
— Где?! — холодный голос, словно стужа, замораживал.
— Где-то здесь, — взметнула руку над простынёй Гутрун и тут же одёрнула её назад.
— Сильный?
— Сильный… так и тянет наружу…
— Зашить сможешь?
— Нет! — растерянно покачала головой Благочестивая после недолгого размышления. — Не смогу… — и снова осторожно тронула рукой пространство над детской кроваткой, поморщилась: — не получается ощутить края разрыва. Всё ускользает. Словно он или очень маленький, или наоборот — огромный. Не знаю… Впервые так… Может, здесь плотная заплатка ляжет? Как думаете?
— Заплатка?
Янника видела, что Верховной не нравится эта мысль, но всё же та согласилась:
— Заплатка… Что ж… Жаль, надолго не поможет… но всё равно, рано или поздно придётся источник гнили искать. Гарди, Сигни! — приказала Верховная. — Несите материал для мастики.
Женщины кивнули и выбежали вон. Янника смотрела им вслед. Как уже она разобралась за эту неполную неделю, талант большинства иллике состоял в умении найти порошинки счастья, из которого потом готовили материал для восстановления разрушенного пространства. И эти порошинки чем-то отдалённым напоминали те самые смешливые завитки над любимым озером, правда, не такие шаловливые, сочные и тугие, к каким привыкла Янника.
— И у кого рука повернулась сотворить такое?! — вдруг разбушевалась Верховная, с трудом себя сдерживая.
— Кто знает?! Кто знает…
На этот вопрос не было ответа ни у Благочестивой Гутрун, ни у жрицы. И только Янника стояла недвижима, чутко прислушиваясь к странным ощущениям, растущим у себя внутри. Раз всего она поймала на себе тяжёлый взгляд Верховной, но та мазнула, будто случайно, и снова вся обратилась к Гутрун и про Яннику позабыла.
— Что ж, тогда сверху прикроем заплаткой, а дальше пусть ищейки находят тех, кто… Это их работа.
— Прорвёт скоро! — вздохнула Гутрун. — И всё повторится. Детские беды…
— Что ж, прорвёт — так снова позовут, — отмахнулась Верховная. — Не наше это дело следователями подрабатывать. У каждого свой путь, Благочестивая, у каждой свой путь… Что волчицей смотришь, Янника?
Но девушка, к которой резко обратилась Верховная, не успела ответить: в дверях уже показались помощницы верховной, несущие осторожно в ладонях порошинки счастья. Те самые, которые Янника впервые увидела там, у шахты, правда не целыми, а растёртыми в пыль ловкими женскими ногами.
— Что? — нахмурилась жрица, наблюдая за растерянным видом подошедших иллике.
Гарди и Сигни переглянулись, прежде чем ответить:
— Здесь совсем нет счастья, Верховная! Мы нашли немного возле наших следов. Но это всё! — и они протянули ей почти пустые ладони.
— О, Снежная дева! Что же такое сотворил южный правитель, что счастье уходит с его земель?! — протянула Гутрун.
Но Верховная остановила её неосторожные стенания. Резко. Она всё делала резко. Отсекая ненужные разговоры, чувства, эмоции.
— Не время плакать, Гутри. Делайте мастику, девочки, — приказала, — закройте уже эту дрянь, — и отвернулась, снова мазнув по недвижной Яннике холодным взглядом.
Иллике почтительно кивнули и приступили к работе. У самого окна детской спаленки стоял аккуратный столик. Там иллике, осторожно переложив счастливые порошинки на гладкую поверхность, стали их мять…
Янника, подойдя ближе, напряжённо наблюдала, как белокурые девы творили мастику: крошечные, тонюсенькие, как паутинка, завиточки, рассыпанные на столе, словно и не хотели поддаваться. Дымные крошки то и дело ускользали, вздымаясь вверх от каждого неосторожного движения, словно стараясь избежать предназначенной ним участи, но иллике непреклонно перехватывали их, невидимых глазу, и вскоре под опытными руками дымная невесомая плоть приобретала плотную, единообразную форму, сцепляясь друг с другом. Янника старалась не морщиться каждый раз, когда тяжёлые ловкие руки Сигни подбивали ускользающие паутинки, словно тесто, потому что ей казалось, что порошинкам больно. И что им совсем не хочется превращаться с тугую вязкую массу.
Руки девушки покрылись мурашками, она осторожно отвернулась, чтобы не смотреть. Через полчаса чёрные прорехи над всеми кроватками были накрыты сверху плотной субстанцией. Верховная стряхнула руки и пошла к выходу. Правда она обернулась, на какое-то мгновение, словно что-то досадливо решала для себя. Этот её немного виноватый взгляд и поймала Янника. И тогда больше не двинулась с места, принимая первое в своей жизни судьбоносное решение.