— У Гейта что — вши завелись? — осторожно поинтересовалась Фрида у Айды.
— Нет! — мрачно выдохнула та. — У лысых вши не заводятся…
— Так он же волосатый? — удивилась кузина, поражаясь мрачной решимости, проступившей на красивом лице своей сестры.
— Пока… волосатый, — согласилась Айда.
Глава 17
Целых две недели без отдыха продолжался научный эксперимент под кодовым названием «Повыдирай Гейту все волосы на счастье». Давался он парнишке тяжело и с моральной, и с физической точки зрения. Всё свободное время в школе Янника с маниакальным упорством первопроходца и естествоиспытателя вплетала ему в рыжие волосы собранные накануне по всей округе дымные порошины. Первое время они вообще не желали цепляться за жгучую, плотную шевелюру, соскальзывая с неё, как с масленой сковородки без преград слетает на белую тарелку жирный жареный грибочек.
Но Янника не отчаивалась. Вскоре она придумала заплетать волосы мелкой косичкой, перехватывая порошину у самого основания и перекручивая её с волосами, прижимая плотно рыжей прядью дымную прядь. Края мелких косиц, торчавших поначалу во все стороны (ведь Янника никогда не практиковалась делать причёски на коротких мужских волосах, больше по структуре похожих на солому, чем вообще на нормальные человеческие волосы), девушка пыталась перевязывать обычной речной тягучкой. Но тягучка при любом неосторожном движении слетала с косичек с противным отщёлкивающим звуком. Потом в ход пошли нитки, ленты и даже пищевой клей. Вся школа от мала до велика по утрам ходила посмотреть на рыжего чудика, с каждым днём всё больше походившего на городского сумасшедшего, потому что в конце первой недели Янника вообще запретила Гейту мыть голову.
Учителя стали делать юноше замечания. Тот пытался отшучиваться, но с каждым разом всё больше мрачнел. Отказался ли он от своей мечты? Нет! Нет! И нет! Несчастный Гейт всё выносил стоически, но даже его невероятное терпение подходило к концу. Янника чисто по-женски это понимала и ждала, когда тот взорвётся. Вообще-то ей тоже уже порядком надоело заниматься его рыжей головой. Девушка чувствовала себя каким-то пауком-переростком. Но эксперимент продолжала. Воля и характер у Янники были что надо!
Взрывоопасную ситуацию спасла Айда. Где-то к концу второй недели этого чудовищного эксперимента, когда злой и расстроенный Гейт, со свалявшейся в единый комок немытой рыжей шевелюрой, и мрачная, решительная Янника, уперев руки в бока, что-то выясняли на повышенных тонах, к ним подошла Айда.
— Ты же видишь, что так ничего не получается, — тихо сказала она Яннике и осторожно потянула ту за рукав.
— И что? — рявкнула на неё вёльва, совсем позабыв, что Айда — это не Гейт.
— Может, попробовать другой подход?
— Какой? — и у Янники на лице яркой отчётливой картиной отразилось всё, что она думала в тот момент о глупой и наглой девице, пытавшейся влезть в её научный эксперимент.
— Что ты вплетаешь ему в волосы?
Янника, доведённая непослушным Гейтом до белого каления, уставшая от неудач и от всяких назойливых девиц, совсем позабыв, что происходящее — большой секрет, выдала громко и отчётливо, чтобы все отстали раз и навсегда:
— Фарт! Я вплетаю ему в волосы фарт! Айда Эликсен! Удачу, счастье — как ни назови! Потому что этот великовозрастный болван решил покорить глубины Торгского ущелья самостоятельно!!! Без всякого на то благословения! Как тебе?!
Через мгновение, поняв, что выдала всем окружающим огромный чужой секрет, Янника осеклась. Но было уже поздно. Вёльва так кричала, что её услышали все. Все-все! В классе повисла напряжённая тишина. Кто-то испуганно вздрогнул, кто-то просто замер от ужаса, а кто-то непринуждённо рассматривал покарябанный пол.
И лишь Айда Эликсен не сводила своего умного взгляда с растерянной фигуры главного виновника:
— Я так и подумала, — довольно громко сказала она, глядя прямо Гейту в глаза, и добавила основательно: — Как это правильно для настоящего мужчины — идти за своей мечтой!
О этих слов Гейт весь вскинулся и тоже теперь смотрел на Айду с таким недоверием и такой надеждой, что Яннике стало стыдно за свою несдержанность, и она отвернулась, пытаясь скрыть набежавшие слёзы горечи и стыда.
А пока одноклассники не проявляли признаков жизни, зависнув недвижными молчаливыми статуями, Айда Эликсен достала откуда-то маленькую травяную сумочку и протянула её Гейту, усмехаясь совсем не обидно, а как-то тепло и нежно:
— Пришло время для банного дня?!