– Поговори мне еще, мошенник! Накатаю жалобу в магистрат! – рыкнул бородач, сжимая кошель в кулаке, краснея и пыхтя, словно кипящий чайник. – Этих четверых иных ты продаешь уже месяц! Сегодня все равно последний день, а завтра стража признает их непригодными и опасными для гварта и уничтожит.
– Ой-ой, испугал. Накатает он. Сперва считать научись, умник. У меня еще два дня есть! – злобно выплюнул продавец, причем буквально.
Бородач в долгу не остался: плюнул ему под ноги и ушел, гневно потрясая руками и расталкивая зевак.
Мой «навигатор» направился прямиком к одной из клеток. Ей проще: пролетела над головами и зависла. А мне пришлось протискиваться. Наконец я пролезла к тщедушному торговцу рабочей силой. Весь его «товар», похоже, разобрали, остался только один невольник, подпирающий верх клетки. Он стоял, расставив ноги и расправив, насколько позволяло замкнутое пространство, потрепанные тускло-белые крылья.
– Ангел… – потрясенно выдохнула я, рассматривая неземной красоты мужчину в рваной грязной рубахе и таких же штанах, наверняка бывшем исподнем.
Но даже в клетке и в рабском ошейнике, как пить дать, на голодном пайке, оборванный и босой, этот мужчина производил впечатление сильного, уверенного в себе и опасного… кого? Вычленив меня из толпы, он презрительно-высокомерно скривил полные губы и впился мне в лицо ненавидящим, ярко-зеленым, как у меня, взглядом. Вернее, одним глазом, потому что второй и пол-лица закрывала потемневшая от грязи прядь светлых волос.
– Госпожа хочет этого красавчика? – угодливо повернулся ко мне проныра-торговец. Приподнялся на цыпочки и намекнул: – Прекрасный образец, раб в ошейнике полного подчинения. Выполнит любую вашу прихоть.
Как же эта реклама мерзко и пошло прозвучала! Я хотела огрызнуться, отвергнуть чудовищное предложение купить разумное существо, но не могла оторвать взгляд от крылатого нелюдя, над клеткой которого зависла звезда счастья.
– Сколько? – хрипло выдохнула я и отметила, с какой яростью полыхнули глаза «ангела».
– Десять золотых!
– Сколько?! – Я чуть не задохнулась, услышав цену, а потом желчно напомнила: – И за эти деньги он добровольно, как положено, даст клятву подчинения?
– Да этот ирлинг скорее глотку тебе перегрызет, чем клятву даст! – хохотнул кто-то из зрителей.
Торговец даже зубами заскрежетал. А остряки вокруг развлекались, кто во что горазд:
– Такой красотке?..
– Да он залюбит ее до смерти…
– Видно же, давно бабы не было…
Так это ирлинг? Я пристально вглядывалась в крылатого, а моя путеводная звезда по понятным только ей соображениям настойчиво отсвечивала у него над головой, всем своим видом показывая: вот оно, счастье твое, стоит тут, такое гордое и непреклонное. Красивый, конечно, аж дух захватывает и в груди щемит от восторга… всамделишный ангел же.
– Ладно, только для вас дам скидку. Девять золотых! – сделал «одолжение» рабовладелец. – В конце концов, только на его содержание я потратил не меньше…
– Один золотой – и ни медяка больше! – выпалила я слишком высоким, нервным голоском. – Мне его тоже кормить придется. По вашим же словам, слишком прожорливого и строптивого.
Народ оживился, а тщедушный выпучил глаза и делано оскорбился:
– Да это грабеж среди бела дня! С вашей жадностью вы не найдете себе мужа, уважаемая!
Я сняла шляпу и демонстративно поправила прическу, позволяя всем увидеть в ней черные пряди. А потом многозначительно заметила:
– Хвала Мирею, ведьме муж не нужен. А сильный работник в саду – очень даже пригодится.
Все замолчали, с жадным любопытством разглядывая меня, залетную ведьму. Сама я в этот момент тряслась в душе от страха и сомнений: за каким чертом мне понадобился этот ангел? Что я с ним буду делать? А заодно и с людской молвой про ведьму, купившую себе ирлинга? Но бородач говорил, что уже завтра этого строптивого раба уничтожит стража магистрата, поэтому я не смогла уйти и забыть о «счастье», которое каким-то образом было связано с крылатым… пленником. Ну какой из него раб?!
– Хорошо, гони золотой – и он твой, – неожиданно сдался торговец.
– Миха, она, конечно, ведьма, но условия сделки обязательны для всех. Раб должен дать клятву! – визгливо выкрикнул кто-то из толпы, похоже, чтобы досадить и мне, и торговцу.
Я достала из кошелька золотую монету и на подгибающихся ногах – хорошо, юбка скрывает – направилась к клетке. Приблизилась почти вплотную к прутьям, остро ощутила запах мужского пота, а еще – ярость и жажду крови. Я рисковала жизнью и отчетливо это понимала, когда, задрав голову, в отчаянии смотрела в полыхающие зеленой ненавистью глаза ирлинга. Огромного, крылатого, обозленного.