Меня хватило только кивнуть и глухо заметить:
– Ясно. Но зачем же вам умирать-то… так рано? Всего-то триста двадцать восемь! Вся жизнь, можно сказать, впереди.
– Язвишь? – усмехнулась Измира и одобрила – Это хорошо, скромные долго не живут!
– А бабушка говорила, что скромность девушку украшает и в целом продлевает жизнь. – Раз дали добро на остроумие, надо пользоваться.
– Скромность – признак светлой ведьмы, ее надо тщательно скрывать, чтобы не обнаружили. Так что в данном вопросе твоя бабушка в корне неправа, – без иронии парировала Измира, заставив меня нахмуриться.
– А что, у ведьм есть какие-то разделения по цвету?
Собеседница подвинула мне и себе кружки со все еще горячим отваром, напоминающим по запаху настой шиповника. Первой отпила из кружки, прожевала кусочек какой-то сушеной ягоды и продолжила:
– Магия ведьм особенная, непохожая на другие. У нас нет четкого или обособленного резерва, как у обычных магов-людей или других рас. Ведьма видит и чувствует потоки энергии, они пронизывают ее, наполняют силой. Сами по себе мы различаемся только возможностями впитывать ее, управлять этими потоками, чувствовать. Кто-то – сильнее и полнее, кто-то – наоборот, слабее. Кто-то менее восприимчив… Проще говоря, физическая способность ведьмы поглощать или испускать энергию определяет, насколько у нее сильный дар. К примеру, я вижу, что тебя буквально насквозь пронизывает сила, но ты ее почти не усваиваешь, будто не чувствуешь.
– Или не верю, – шепнула я едва слышно.
Измира грустно усмехнулась, кивнув и тем самым подтвердив мое предположение.
– И такое возможно, ведь сила ведьм – природная, она живая и даже будто разумная, – совсем огорошила меня будущая наставница. – Потом поймешь, о чем я. Так вот, все ведьмы от рождения – светлые. Мы рождены любить: себя, весь мир, все живое вокруг. Оберегаем природную гармонию, именно она наполняет нас магией, жизнью, молодостью. Но всегда и во всем сохранить гармонию невозможно, согласись, Еля. Приходит момент, когда тебя предают. Или когда ты хочешь гораздо большего, чем в силах получить. Большего, чем заслуживаешь. Гармония в душе нарушается или вовсе исчезает – и тогда ведьма теряет силу, перестает видеть потоки, не может насытить свое тело энергией. Начинает стареть. И вот тогда перед ведьмой встает выбор: либо искать гармонию в душе, справляться с болью, при этом быть слабой и беззащитной, страдать и мучиться, терять молодость, либо обрести жизненный баланс в чем-то другом, к примеру, отказаться от любви, перейти на темную сторону. Ведь Мирей – живой, для равновесия и баланса в нем существуют как Свет, так и Тьма, в которой ведьма может обрести иную форму гармонии, только уже негативную. Убивать, проклинать, помогать злу – любое темное дело, совершенное не во благо, а во зло, тоже усиливает ведьму. Не так, как светлую, совершенно иначе, но это тоже сила, даже более могущественная, чем светлая гармония и любовь. Именно по этой причине многие ведьмы со временем переходят на темную сторону, чтобы выжить.
Измира замолчала, давая мне время проглотить новую информацию. Вскоре я спросила:
– Так почему вы хотите умереть, если другие готовы сменить Свет на Тьму, лишь бы жить?
Ведьма неторопливо допила отвар. Мне показалось, она еще и руки грела о горячую кружку, а не просто тянула время. Ей явно тяжело давался разговор, ведь надо раскрывать душу перед чужачкой из другого мира. Неожиданно она посмотрела мне прямо в глаза и жестко произнесла:
– Хочу дать тебе самый важный в жизни ведьмы совет, Еля. Запомни: всем сердцем ведьма способна полюбить только один раз, так уж мы Миреем устроены. Но если избранник не ответит взаимностью, разлюбит со временем или умрет, ты и сама захочешь умереть.
– Почему? – Я нервно облизнула губы, уж больно жуткий взгляд стал у рассказчицы.
– Любовь – это свет души. А когда чистые и светлые чувства умирают, приходят боль, горечь, злость и ненависть. Нарушается внутренний баланс, и ведьма перестает чувствовать мир, полноценно воспринимать природные потоки. А значит – начинает стареть, но при этом прожить может еще долго, очень долго. Представь, каково это: жить почти вечность, но в беспросветной тоске, отчаянии и немощи? Без любви, без чувств, без надежды…