— Особенно — что? — дерзко спросила она.
— Особенно для тебя, — спокойно продолжил Даг.
Появление брюнетки не позволило Имоджен достойно ответить…
Фиктивный брак с Дагласом Уорреном! Должно быть, она сошла с ума, позволив мистеру Мартину уговорить ее согласиться на столь безумную затею. Но ему все-таки это удалось, и обратного пути не было. Настолько ли Дагу нужно дело Энсли, чтобы он согласился? Наполовину она надеялась, что нет. Наполовину?..
— Ладно, Имоджен, в чем дело? Но если ты насчет очередного взноса на благотворительные мастерские, где делают никому не нужные табуретки, то предупреждаю, сейчас я не в под ходящем настроении…
Имоджен уставилась на вошедшего в холл Дага. Сердце ее билось так сильно, что, казалось, вот-вот выскочит из груди. Она не помнила, чтобы когда-нибудь нервничала до такой степени, — даже когда отец узнал о том, что она ночью тайком бегала на свидание к Майку Чальеру…
Но сейчас было не время предаваться воспоминаниям. Даг явился немного раньше, чем она предполагала. И хотя вид его, одетого в дорогой темный костюм, пошитый на заказ, и не менее дорогую белоснежную сорочку, был ей вполне привычен, Имоджен ожидала от себя подобной реакции.
Правда, он смутил бы ее, даже будучи одет проще. И вовсе не из-за роста, широких плеч и подтянутой мускулистой фигуры, при виде которой охали и вздыхали подруги.
Было нечто в выражении его лица, манере поведения, что отличало Дага от других муж чин. Аура силы и уверенности в себе, самобытная мужественность, настолько ярко выраженная, что признавалась даже самой Имоджен. Да, признавалась мной, но никогда меня не привлекала, резко одернула себя девушка. Даг не принадлежал к ее типу мужчин. Ей нравились другие, более теплые и мягкие… более достижимые, более… более человечные и менее… Менее сексуальные?
Она нервно прокашлялась.
— В чем дело? — сухо спросил Даг. — Ты смотришь на меня, как кролик на удава.
— Я не боюсь тебя, — возразила уязвленная Имоджен.
— Рад слышать это. Послушай, утром мне надо лететь в Финикс, а перед этим прочитать массу документов. Так что будь хорошей девочкой, скажи, чего тебе надо, только не давай обратный ход и не говори, что это неважно. Мы с тобой прекрасно знаем, что иначе ты никогда бы не позвонила мне.
Звучащая в его голосе ирония заставила Имоджен слегка нахмуриться. А Даг, не отрывая от нее нетерпеливого взгляда, расстегнул пиджак и ослабил узел галстука.
Это движение заставило Имоджен напрячься.
— Давай же, Имоджен, не начинай свои игры. Сейчас мне не до них.
Словесному предупреждению сопутствовал взгляд исподлобья, напомнивший Имоджен о прежних грехах и о том, как безжалостно он за них наказал ее.
Она нервно сглотнула. Отступать было поздно. Собрав всю свою храбрость, Имоджен набрала полную грудь воздуху.
— Даг, я хочу, чтобы ты женился на мне!
2
Выпалив это, она машинально закрыла глаза, но последовавшее за этим молчание заставило ее вновь открыть их.
— Что ты сказала?
Он смотрит на меня так, будто испытывает сильное желание придушить собственными руками, подумала Имоджен. И быстро повторила, подавляя желание убежать куда подальше:
— Я… я спросила, не женишься ли ты на мне…
— Ты умом тронулась? Или просто решила пошутить?
Даг казался очень рассерженным, и это несколько удивило Имоджен. Последние несколько часов она провела в попытках угадать, какова будет его реакция, но то, что он может рассердиться, даже не пришло ей в голову. Насмешка, издевка, пренебрежение, презрение, решительный отказ — все этого Имоджен ожидала, но гнев…
— Нет, я не шучу, — ответила она. И вполголоса мрачно добавила: — Хотела бы я, чтобы это было так. Все придумал мистер Мартин. Помнишь, такой старенький, с шевелюрой, как у Эйнштейна, поверенный в делах… Я сказала, что это безумие, но, по его мнению, другого способа помешать Филу унаследовать наше дело просто нет. Ты же знаешь условия завещания деда.
— Знаю, — кивнул Даг. — Но ведь ты же ни чего не смыслишь в делах? Зачем тебе наследство, которым ты не в силах толково распорядиться? Да и куда, скажи на милость, девалась твоя решимость не выходить замуж до тех пор, пока ты не полюбишь и пока не уверишься в том, что тебя тоже любят? Или все это были лишь девичьи фантазии, улетучившиеся как дым перед реалиями жизни?
— Нет, это не так, — сердито возразила Имоджен, — но..
Сняв пиджак и бросив его на кресло, Даг подошел к бару и, открыв его, налил себе виски в массивный хрустальный стакан. Он соответствует этому дому, с тоской поняла вдруг Имоджен. И выглядит здесь гораздо более на месте, чем я сама.
Темные деревянные панели на стенах, тяжелая мебель всегда давили на нее. Но все же это был дом ее предков, частица ее самой. И мысль о том, как ненавистный Фил, его вечно испуганная жена и орущие, плохо воспитанные дети обживают с детства знакомые помещения, . показалась Имоджен невозможной. И если уж быть честной до конца, несмотря на ее неприязнь к Дагу, в его руках дом будет в безопасности… Как и семейный бизнес.
— Но — что? — спросил он. — Но ты настолько чтишь память отца и деда, что готова напрячь извилины и взвалить на себя управление семейным бизнесом? Но ты настолько любишь меня?..
Последний вопрос был явной издевкой, Даг знал ответ. Однако Имоджен все равно пылко воскликнула:
— Нет, разумеется, нет!
Почему он так смотрит на меня? Этот острый взгляд исподлобья действовал ей на нервы.
— Итак, ты не любишь ни дело, ни меня, но готова выйти за меня замуж, чтобы удержать его.
— Чтобы спасти, — быстро уточнила Имоджен. — Спасти от Фила. А кроме того… это ведь будет фиктивный брак, — осторожно добавила она, наполовину отвернувшись. По непонятной причине так ей было легче говорить, казалось, безопаснее не видеть его лица и не показывать свое. — Фиктивный брак. И не обязательно слишком долгий. Мистер Мартин сказал, что потом его можно будет аннулировать и нам даже не придется… Что мы можем не… — Она замялась, обеспокоенная молчанием Дага, и повернулась к нему.
— И что же мы можем не… — передразнил он ее. — Сожительствовать… состоять в интимных отношениях… заниматься сексом… любить друг друга…
Имоджен было ненавистно то, как он почти ласкал эти слова, перекатывал их на языке, промурлыкивал, наслаждаясь каждой секундой ее смущения.
— Если ты полагаешь, что это должно поощрить меня согласиться, то, значит, ничего не смыслишь в мужчинах и их самолюбии, Имоджен. Неужели ты действительно думаешь, что мужчина — любой мужчина — может пожелать предстать перед судом и заявить во всеуслышание, что оказался не способен затащить жену в постель? Неужели всерьез полагаешь, что кто-либо, не говоря уже о твоем мерзавце родственнике, поверит, будто мы с тобой действительно муж и жена, если одного упоминания слова «секс» достаточно, чтобы превратить тебя в живое воплощение традиционной, дрожащей, нетронутой девственницы? Э-э-э, нет, моя дорогая. Если я даже и соглашусь на твой мошеннический брак — что крайне сомнительно, — в глазах всего остального мира он должен выглядеть как абсолютно настоящий, даже если это означает, что в конце концов придется подвергнуться унизительной процедуре развода.
Пока Даг говорил, сердце Имоджен билось •как сумасшедшее. Но, выслушав до конца и поняв, что он не собирается наотрез отказываться от предложения, она все еще с пылающим от смущения лицом недоуменно посмотрела на него. Ведь подобную реакцию на разговоры о сексе вызывает у меня один только Даг, серди то подумала Имоджен. Даже приютские парни, отпускающие порой весьма откровенные и грубые намеки, так не смущали и не задевали ее самолюбия.
— Но ведь речь идет о ненастоящем браке, — продолжала настаивать Имоджен, вглядываясь в его лицо. Существует мнение, что мысли людей можно прочитать по их глазам, но в случае Дага это было не так. Она никогда не могла понять, о чем он думает. — Я хочу сказать, что мы не будем…