Лишившись очередного утешения, Анхел шумно выдохнул.
— Если я правильно понял, Лисардо был свидетелем того, как Лусиано обвинил тебя в том, что я отправился в Южную Америку.
С большой неохотой Эмилия подтвердила это кивком.
— Господи помилуй! — вне себя воскликнул Анхел. — Как мог брат выдвинуть такое нелепое обвинение против тебя?!
— Твои родные были в курсе наших напряженных отношений перед твоим отъездом. Они полагали, что если бы ты женился более удачно, то послал бы в эту поездку кого-нибудь из служащих банка.
— Невероятно! Сказать такое женщине, когда она переживает за пропавшего мужа, верх подлости!
— Анхел, когда стало известно о твоем похищении, все словно голову потеряли, — попыталась мягко объяснить Эмилия. — Но мне следовало еще задолго до этого настоять на своих правах. Вместо того чтобы как-то изменить ситуацию в доме, я позволила твоим родным всячески третировать себя, а сама упивалась жалостью к себе.
— Не пытайся оправдать их! — рявкнул Анхел. — Для них ты была моей женой…
— Да, но…
— Моей женой, которой предстояло унаследовать все, чем я владел, после официального признания меня погибшим. Несомненно, что одно это могло сделать тебя объектом их злобы, — рассуждал вслух Анхел, пытаясь объяснить отношение его родных к Эмилии меркантильными соображениями. Эмилию потряс его холодный цинизм. — Прости меня, что упрекал тебя за отказ принять от брата финансовую поддержку.
— Не делай столь решительных выводов. — Эмилия, расстроенная его словами, тоже встала. — И твой брат и сестра были в отчаянии после твоего исчезновения…
— Матерь Божья, где были мои глаза?! Сколько страданий причинили они тебе из-за моего бездумного поведения!
— Не надо сейчас раздувать это, — сказала Эмилия, не видя смысла в его ярости. — Если ты больше не настаиваешь, чтобы я жила с ними в одном доме, то я могу предать прошлое забвению.
— Ты слишком великодушна, моя дорогая, если готова все простить. И все-таки грядет расплата, — с мрачной решимостью заявил Анхел. — Я этого так не оставлю, у меня нет другого выхода. Мои родные обязаны были заботиться о тебе, когда меня не было рядом с тобой.
— Но я не нуждалась в их заботе, — возразила Эмилия.
Анхел притянул ее в свои объятия.
— Я с ума сошел бы в Чили, если бы знал, что тебя обижают мои близкие! — вырвалось у него.
— И все же я предпочла бы, чтобы ты забыл об этом. Хватит неприятностей, а Лисардо пусть занимается своими делами!
— Раз ты, как я вижу, и не собиралась рассказать мне об этом, хорошо хоть ему хватило ума сделать это, — заключил Анхел. — Господи, надо было думать, кому доверяешь!
От этих слов озноб пробежал по спине Эмилии. Стал бы Анхел по-прежнему доверять ей, если бы узнал, что она скрывает от него? Но тут же ее глаза загорелись гневом. В чем. собственно, она перед ним провинилась? Да ни в чем! Она обязана защищать свою семейную жизнь от злобных происков. Почему она должна объясняться из-за грязного скандала, возникшего по вине двух эгоистов, Майкла и Синтии?! Ладно, она, конечно, расскажет Анхелу, когда будет готова. Сколько это может продолжаться? Старая история висит над ней дамокловым мечом, заставляя вздрагивать и сжиматься от страха, как, например, это случилось сегодня днем, когда Ребекка завела слишком откровенный разговор.
Анхел подхватил ее на руки. Робкая улыбка стерла остатки гнева с его липа.
— Похоже, ты сердишься на меня…
— Не на тебя, — возразила Эмилия, нежно глядя на него сияющими глазами, — а на Лисардо. Не нужно ему было все это вываливать на тебя.
Не выпуская Эмилию из своих крепких объятий, Анхел вошел в комнату.
— Я сам удивился, но, похоже, то, чему он стал свидетелем, произвело на него сильное впечатление. Более того, он был потрясен. Ты же знаешь, я человек не сентиментальный. Послушай, а зачем нам тащиться целую милю до спальни в этом доме?
С этими словами он медленно стал спускать ее по своему возбужденному телу, пока их губы не оказались на одном уровне. Они слились в долгом поцелуе, эти два любовника, изголодавшиеся друг по другу. Эмилия льнула к нему с такой силой, словно слиться с его телом стало для нее главной жизненной потребностью. Он целовал ее неторопливо и проникновенно, разжигая в ней чувственный пожар, от которого содрогалось все ее существо и болезненно тяжелела грудь. Анхел сел на позолоченный стул, который жалобно заскрипел под грузом их тел. С трудом оторвавшись от ее губ, он поспешно встал и рассмеялся.
— Нет, я предпочитаю современные удобства этой старине.
Эмилию порадовал его смех.
— Во-первых, ванные, — начала перечислять она, — во-вторых, чтобы на стульях можно было не только сидеть, но и…
— Разве я это говорил? — насмешливо спросил он и направился к лестнице.
— Хоть раз я угадала твое намерение!
— Только, пожалуйста, без водки…
Эмилия покраснела и шутливо ткнула кулаком в его плечо.
— Это низко…
— Нет, было бы низостью промолчать и посмотреть, что ты станешь делать дальше…
— Анхел!..
— А я сорвался, но винить в этом ты можешь Антонио Бенисио. Знаешь, что он шепнул мне на ухо за минуту до отлета? — Анхел уже укладывал ее на кровать.
Эмилия нахмурилась.
— Нет… Что же он сказал? — Сердце ее колотилось от волнения.
— Думаю, говорит, жена твоя загуляла, поскольку у твоего младшего братца мозгов нет! Вот мерзавец! — с чувством выругался Анхел и добавил еще что-то, видимо нецензурное, по-испански. И, не глядя на нее, стал снимать с нее туфли. — Так что на протяжении всего полета до Нью-Йорка я гадал, как ты меня встретишь, готовил банальный монолог в качестве вступления, дескать, я понимаю, что здесь уже побывали другие… Черт тебя побери, если я вообще что-нибудь понимал!
Эмилия в смятении закрыла глаза и вспомнила, в каком невероятном напряжении был Анхел в первые минуты их встречи.
— Я…
— Да, согласен. Такое поведение было неразумным, если учесть, что из прошедших пяти лет твоей жизни четыре с половиной года ты имела право считать себя вдовой, — признался Анхел. Видимо, тема была еще очень болезненной для него, и он не мог остановиться. — Но для мужика, просидевшего все это время в клетке, оно вполне оправданно, смею тебя заверить. Я ведь всегда держал тебя за святую. И мысль, что кто-то спал с тобой, была мне невыносима…
Бледная как смерть, Эмилия скользнула в тень от постельного балдахина. Анхел глубоко вздохнул, глаза его еще сверкали от заново пережитого.
— Если б я потерял тебя, я бы считал, что потерял все, — признался он. — Я так верил в тебя, но очень боялся, что Антонио сказал мне правду!
Вот в этот-то момент ей и следовало бы высказать все то, что мешало ей чувствовать себя до конца счастливой, объяснить Анхелу, почему Антонио пришла в голову такая мысль. Вероятно, грязная публикация дошла до Аргентины. Возможно, в виде слуха. Но Эмилия словно окаменела и не могла выйти из паралича. Через какое-то время она тихо спросила:
— Ты со мной развелся бы?
Анхел поморщился и прижался губами к ее ладони.
— До нашей свадьбы я, может, неуважительно относился к твоим моральным принципам, моя дорогая, но в тюрьме я вспоминал о них каждый день.
— Ты бы развелся со мной? — еле слышно повторила она.
— Что ты заладила?
— Ну… просто из любопытства, — промямлила она слабым голосом.
— Да, наверное, — простонал Анхел. — Уязвленное самолюбие, ревность… страдание. Тебе ведь неприятно это слышать?
Эмилия ускользнула от него на свою половину кровати.
— Да!
Анхел крякнул с досады и перетянул ее в свои объятия.
— Ты не представляешь, как нужна мне, — хрипло произнес он и стал покрывать дразнящими поцелуями ее сжатые губы. — Поверь, я сроду не говорил женщине таких слов.
Эмилия не сдержала улыбки.
— Ты человек не сентиментальный…
Он закрыл ее рот поцелуем, и Эмилия поняла, что сегодня уже ничего не расскажет ему. Расскажу ему все перед возвращением в Нью-Йорк, решила она. Только надо будет предварительно посадить его на цепь и запереть все выходы.
Спустя три недели Эмилия гуляла в рошице, начинавшейся там, где кончались сады, расположенные террасами на склоне холма. Анхел отсутствовал уже почти двое суток, улетев на заседание правления банка в Мадриде. Он предложил ей лететь с ним, но она отказалась. Они не расставались все это время ни днем, ни ночью, и здравый смысл подсказал ей, что пришло время отступить и не цепляться за него как истеричка.