— Прости. Я всё ещё не воспринимаю тебя как женатого человека.
— Тебе тоже пора задуматься об этом, дружище. Сегодня, когда Фло сказала, что беременна, я чуть штаны не обмочил от радости.
— Мне точно не пойдёт это выражение восторженного идиота, — я показал на лицо Шона.
Он хохотнул и положил руку мне на плечо.
— Клянусь, я обязательно доживу до того дня, когда увижу его у тебя.
Шон всё же затаскивает меня к себе домой.
Мы пьём десятилетний «Блэнтонс», любовь к которому хозяину дома привил его дед, прокурор округа, родом из Кентукки. Глянцевый тёмно-янтарный бурбон хорошо идёт под неспешную беседу, времени на которую в обычной жизни у меня почти нет.
Я позволяю себе расслабиться в мягком кресле, стоящем перед камином в обставленном массивной мебелью кабинете Шона, с кучей книг в стеллажах и всякого рода антикварным мусором на горизонтальных поверхностях.
Точно такая же атмосфера, помнится, была в кабинете его отца. Вплоть до картин Поллока на стенах. Старые деньги, старые привычки. Шон упомянул накануне, что его жена — декоратор, так что с уверенностью могу сказать, что этой комнаты её рука не касалась.
Хозяин кабинета сидит напротив и греет в руках свой бокал. У нас всегда находились темы для обсуждения, но сегодня в основном говорит Шон. Я потерял связь почти со всеми старыми студенческими приятелями, и он с удовольствием делится о них последними новостями. Кто где работает, кто женился, кто куда уехал… Ни единого вопроса, почему я так резко сорвался тогда в Нью-Йорк, и за это моя отдельная благодарность Шону.
Решение о переезде на Восточное побережье было спонтанным. Принятым, что называется, на горячую голову. Но по истечении семи лет я ни разу о нём не пожалел. И всё же, именно сейчас, сидя напротив и слушая своего старинного приятеля, я понимаю, что Шон Райт так и остался моим единственным близким другом.
Бутылка опустела наполовину, мы хохочем, полностью погруженные в воспоминания, и не сразу замечаем, что уже не одни в комнате.
Высокая темноволосая девушка стоит возле двери и стуком пытается привлечь наше внимание.
— Простите, не хотела вам мешать… — начинает она тихо, но Шон мгновенно вскакивает на ноги.
— Эмм, привет! Прости, я думал, ты уже уехала. Наверху было темно.
— Да я уложила Фло спать, и сама задремала, — улыбается девушка. — Такси скоро подъедет.
— Хорошо посидели?
— Да. Всё замечательно, спасибо.
— Это тебе спасибо, что составила ей компанию. Не хочешь бокальчик на дорожку?
Шон кивает на виски, а потом спохватывается и указывает на меня.
— Помнишь Марка? Я вчера вас знакомил.
Я хмурюсь, потому что не помню эту девушку, хотя в череде женских лиц это бы точно выделил. Без грамма косметики, довольно бледное, с аккуратным носиком и немного крупноватым ртом, который сейчас упрямо поджат. Глаза, цвет которых в полутьме разобрать не удаётся, быстро сканируют меня и, по-видимому, не найдя ничего интересного, сосредотачиваются на Шоне.
— Нет, прости, — говорит она быстро и меняет тон на деловой. — Хочу предупредить. Фло весь вечер жаловалась на жару, хотя в доме ощутимо прохладно. И мне категорически не нравится её вялость.
Шон бледнеет прямо на глазах. И трезвеет тоже.
— Господи, только не это!
Он хлопает по карманам в поисках телефона, и я понимаю, что вечер воспоминаний подошёл к концу.
— Я немедленно звоню доктору.
— Не разводи панику, — раздаётся от двери твёрдый голос.
Едва начав подниматься с кресла, я замираю и медленно опускаюсь обратно, с интересом рассматривая стройную, замершую у входа в комнату фигурку, от которой буквально веет уверенностью.
— Доктору позвони, конечно, для собственного успокоения, но беспокоить Фло пока не надо. Просто последи за ней. Возможно, придётся не спать всю ночь, но лучше перебдеть. Если хочешь, я могу остаться.
Шон на удивление быстро справляется с паникой. Он всё ещё сжимает в руках телефон, но выглядит при этом более собранным.
— Нет, Эмм. Я справлюсь. Спасибо ещё раз. Во сколько у тебя самолёт?
— В десять.
— Я пришлю машину к восьми.
— Не беспокойся. Пользоваться убером я умею.
С её стороны слышится сигнал входящего сообщения. Девушка хмыкает, достаёт телефон из заднего кармана джинсов и машет им перед Шоном.
— Видишь, вот доказательство.
— Ты, как всегда, буквальна.
— А ты, как всегда, рвёшься меня опекать.
Я будто в семейных разборках участвую, но у Шона вроде бы не было сестры. Может, какая-нибудь дальняя кузина его жены из Небраски? Хотя говорит вроде с местным акцентом.