Он садится вместе со мной на диван и баюкает в руках, как младенца. Гладит по голове, пропускает волосы сквозь пальцы, очерчивает скулы, проводит кончиками пальцев по губам прежде, чем коснуться их поцелуем. Его губы не только на моих губах — каждой чёрточке моего лица достаётся их внимание — от виска до кончика носа, от щёк до ямочки на подбородке. Эти лёгкие поцелуи усыпляют меня, и вот уже нет возможности сопротивляться желанию закрыть веки и качаться на тёплых волнах его рук.
Его тихий голос — это последнее, что я слышу засыпая.
— Хочу, чтобы ты знала: я влюбляюсь в тебя, Эмми.
Глава 26
Soundtrack I See the Light by Helena Blackman
Лишь сейчас я вижу свет,
Словно ночь вдруг отступила.
Лишь сейчас я вижу свет,
Купол неба голубой.
Он подскажет мне ответ,
Сердце вдруг стрела пронзила.
Все вокруг вмиг переменилось,
Я теперь с тобой.
Первый раз я просыпаюсь около шести утра. Мой взгляд упирается в белокурую головку Лекса, и я на автомате тяну к нему руку, чтобы проверить температуру.
Слава богу, не горячий.
А затем на меня обрушиваются воспоминания вчерашнего вечера, и я почти глохну от того, как громко в ушах начинает шуметь кровь.
О, мой бог!
Я настолько не в состоянии справиться с эмоциями, что меня бьёт дрожь.
О, мой бог! Марк! Ма-арк! Это было какое-то наваждение. Невозможно прекрасное и неправильное. Никогда в жизни я не испытывала ничего подобного. Будто всё это время находилась в тени, и вот, благодаря этому мужчине, впервые вышла на свет.
«Я влюбляюсь в тебя, Эмми».
Он действительно это сказал, или мне приснилось?
По минутам начинаю отматывать время назад и понимаю, что ничего не приснилось. Даже если эти слова не были произнесены Марком вслух, именно об этом говорили его взгляды, сбитое дыхание и прикосновения.
Прикосновения мужчины, которому отказывается довериться знакомая всем Эмма Бейтс, когда как другая — маленькая, испуганная и уставшая — легко засыпает в его руках.
Кто же я на самом деле? Какая из этих Эмм — я? Какая я — настоящая?
Я — та, кто хочет верить, что всё это правда.
«Я влюбляюсь в тебя, Эмми».
Он мог отнести меня к себе, и у нас обязательно было бы продолжение, потому что даже сейчас мне неимоверно сильно хочется найти Марка и попросить снова сделать это со мной — так, что приходится вцепиться в простынь, чтобы оставаться на месте. Но он отнёс меня к Лексу, и…
Мысли, что ворохом атакуют моё сознание — злые, обвиняющие, насмехающиеся и предупреждающие — я заглушаю теми же словами.
«Я влюбляюсь в тебя, Эмми».
Боженька, пусть мне это не приснилось. Пусть он действительно это чувствует. Мне совершенно всё равно, что будет в конце, но сейчас от той надежды, что дают эти слова, я чувствую себя живой впервые за долгое-долгое время.
Слишком долгое для одной меня.
Моя рука тянется к губам, и я чувствую их припухлость. Это доказательство его страсти. Как же приятен был его вкус, каким сладким дыхание. Какими крепкими объятия, когда он держал меня, когда…
Чтобы заглушить стон, я переворачиваюсь на бок и кусаю подушку. Матерь божья, я кончила от одного прикосновения! Боже мой, боже мой, боже мо-ой! Что Марк обо мне подумал?!
— Мамочка, я пить хочу!
— Конечно, солнышко. Сейчас принесу.
Я спускаю ноги с кровати и некоторое время пытаюсь сориентироваться, в какой стороне дверь. Мне надо попасть на кухню, но свет зажигать не хочется, чтобы не тревожить Лекса.
Наощупь я выбираюсь из спальни и на мгновение торможу в дверях, потому что эта парящая в воздухе комната навсегда останется для меня чем-то вроде алтаря. На том диване, белеющем в центре, я уснула на руках Марка. Сейчас его там нет, и я ловлю себя на мысли, что даже не знаю, в какой стороне его спальня. Да, я хотела бы это знать. Просто потому что… потому что хотела бы.
Дежурная подсветка на кухне освещает мой дальнейший путь. Я на цыпочках бегу через комнату и останавливаюсь только возле холодильника, где нахожу бутылку минеральной воды. Где стоят стаканы, я теперь знаю. Взяв один из них, я наливаю воду и ставлю её на полминуты в горячую воду, которой наполняю кухонную раковину. Микроволновки при первом осмотре не наблюдается, поэтому приходится обойтись таким способом.
Так же на цыпочках бегу назад и только в кровати, напоив Лекса, я признаюсь себе, что втайне надеялась, что Марк услышит мою беготню или шум воды. Это было бы жуть как неловко, но хотя бы доказывало, что он существует на самом деле.