– Но, сэр...
– Нет, Майри, – гневно перебил дочь Данвити, – что бы со мной ни случилось, ты должна поклясться, что не отдашь этот дом и земли Фионе, пока она вместе с этим бесчестным негодяем!
– Клянусь, милорд, – торжественно произнесла Майри. – Но вам не стоит отправляться в поход в таком состоянии, сэр! Вы кажетесь мне больным. Вы уверены, что Фиона действовала по доброй воле?
– Да, потому что глупая девчонка не раз встречалась с этим мерзавцем в течение последних недель. Господи, да она встречалась с ним еще до того, как ты покинула нас!
Данвити говорил так, словно обвинял Майри в том, что сделала ее сестра.
Роберт хотел уже встать на ее защиту, но, боясь все испортить, промолчал. Однако молчание не помогло, и Данвити перевел на него полный ненависти взгляд.
– Вы! – воскликнул он, указывая на Роберта трясущимся пальцем. – Вы во всем виноваты, вы и ваш вор брат! Вы оба! Вы решили поставить здесь все с ног на голову ради собственной выгоды. Вас сжирает жадность! Гребете под себя, и все вам мало! Власть и деньги, деньги и власть – только это и важно Максвеллам и им подобным! Да будьте вы прокляты отныне и вовеки веков! И Джардины вместе с вами! Нет, пусть они будут прокляты вдвойне...
Данвити разразился ругательствами, но вдруг поток брани прервался, и он, открыв рот, посмотрел на Майри.
Девушка бросилась к отцу, а Роб уже протянул руку, чтобы остановить ее – кто знает, на что способен Данвити в таком состоянии? Но Данвити еще некоторое время смотрел на дочь остекленевшими глазами, а потом рухнул на землю.
Услышав, как закричала Майри, Роб упал на колено рядом с Данвити. Открытые глаза барона смотрели в небо, а дыхание остановилось. Роберт попытался его встряхнуть, и когда ответа не последовало, приложил пальцы к артерии на шее Данвити. Пульс не прощупывался. Роб взглянул на управляющего:
– Он мертв. Если вы останетесь здесь, я отведу леди Майри...
– Нет! – закричала девушка, упала на колени и склонилась над отцом.
Она принялась трясти его за плечи. По ее щекам катились слезы и падали на грудь отца.
– Прошу прощения, сэр, – тихо обратился к Роберту управляющий. – Я пошлю кого-нибудь за леди Фейлин. Мы должны сказать ей, и я не сомневаюсь, что она тоже захочет побыть с леди Майри. Может быть, теперь вам следует покинуть нас... при всем моем уважении, сэр...
– Обязательно пошлите за леди Фейлин, – сказал Роб. – Но я останусь здесь до тех пор, пока леди Майри не попросит меня уйти.
Управляющий смерил Роберта долгим испытующим взглядом. И когда сквозившая в его взгляде суровая решимость сменилась одобрением, Роберт повернулся к Майри.
– Идемте, миледи, – мягко произнес он. – Вы уже ничего не можете для него сделать. Он упокоился с миром.
Но Майри не двинулась с места, словно не слышала Роберта. Потом она порывисто перекрестилась, набрала полную грудь воздуха, выдохнула и, поднявшись на ноги, посмотрела на молодого человека.
– Спасибо, что привезли меня домой вовремя, сэр, – с поразительным спокойствием произнесла она. – Я успела повидаться с отцом перед смертью. Но я согласна с тем, что теперь вам пора вернуться к своим людям.
Пронзительный крик привлек внимание всех присутствующих. Обернувшись, Роберт увидел полную женщину в богатом одеянии, в которой без труда узнал Фейлин, леди Данвити. Подхватив юбки, она сбежала по лестнице и пересекла двор, не обращая внимания на поспешно расступавшихся перед ней слуг.
– Что вы с ним сделали? – завизжала она, обращаясь ко всем сразу и ни к кому в отдельности. Затем ее взгляд остановился на Майри, и она, пронзительно вскрикнув, бросилась на девушку с намерением вцепиться ей в лицо.
Управляющий отскочил в сторону, в то время как Роберт преградил ей путь. Схватив женщину за руки, он произнес строго и решительно:
– Держите себя в руках, миледи.
Фейлин тут же затихла и прекратила кричать. Приказ Роберта упал в тишину точно камень в воду, распространяя вокруг волны смущения, тут же охватившего стоящих во дворе людей.
– Как вы смеете до меня дотрагиваться! – взвизгнула леди Данвити.
– Мадам, прошу вас, помните о своем положении, – обратилась к мачехе Майри, когда Роб отпустил ее. – Вы же не хотите подвергнуть опасности ребенка, которого носите под сердцем.