Переодевшись в ночную рубашку и намазавшись кремом, заплетя длинные, густые, каштанового цвета волосы в косу, Амалия вернулась в спальню. Там уже горел только ночник со стороны Виктора, и сам он лежал в постели. Сохранив на лице невозмутимый вид, она легла, вытянувшись, и переборов желание закрыть глаза. За пять лет супружества Амалия научилась показывать то, чего на самом деле не испытывала. Виктор погасил ночник, и его ладонь легла ей на бедро, потихоньку поднимая подол ночнушки. Ами сильно прикусила губу, сдержав дрожь. Не то, чтобы ей были неприятны прикосновения мужа, но… Внутри всё сжималось, и расслабиться не получалось, тем более, что Виктор особо не старался. Брачную ночь Ами вообще старалась не вспоминать, кроме боли и неприятных ощущений там не о чём помнить. Сейчас было просто… больно и неприятно. Как всегда. Раздвинув ноги и стиснув простыню, Амалия позволила Виктору добросовестно выполнить свой долг, в душе молясь, чтобы в этот раз ребёнок тоже не получился. Он резко выдохнул, кончив, и коснулся губами щеки жены.
— Надеюсь, может, сейчас получится, — шепнул он, вытянувшись рядом и по-хозяйски устроив руку на её талии.
Ами не ответила. Она не знала другой жизни, но интуитивно чувствовала, что может быть по-другому. Не для неё. Одинокая слезинка скатилась и впиталась в шёлковую наволочку. Муж тихо засопел, уснув, а она ещё долго лежала без сна, глядя в темноту без всяких мыслей.
Виктор привёз Василия уже ближе к вечеру, прямо к ужину. Амалия получила указания причесаться и выглядеть соответственно, то есть — надеть платье, сделать макияж, в общем, как всегда, изображать идеальную жену с искусственной улыбкой и пустым взглядом.
— Всем хэлло, — громко поздоровался Василий, распахнув дверь и широко улыбнувшись. — Мать, ну ты как всегда, чопорна до отвращения.
— Вася, повежливее, — Светлана Петровна поджала губы, подставив щёку для поцелуя.
Амалия, стоя чуть поодаль, впервые разглядела Василия. Высокий, черноволосый, с пронзительно яркими синими глазами, немного неправильными чертами лица, и… жутко обаятельной улыбкой. Если Виктор был красив идеальной мужской красотой, будто с обложки журнала сошёл, то Вася на его фоне был… на ступеньку ниже. Простой, в клетчатой рубашке и потёртых джинсах, с рюкзаком вместо модной мужской барсетки, в общем, таких часто можно встретить на улице. И, наверное, пройти мимо. Но Амалия не могла отвести от него глаз. Вася выглядел живым настолько, насколько Виктор был ожившей фотографией.
— Здорово, Лия, — Вася шагнул к замершей Амалии, и звонко чмокнул её в щёку. — Бледновато выглядишь, совсем тебя тут затуркали, да?
— Привет, — ей удалось сохранить невозмутимый вид. — Я просто не очень хорошо спала, — ответила она дежурную отговорку насчёт кругов под глазами.
— Неужели Витёк таки проявил пламенную страсть? — деланно удивился Вася, сверкнув глазами.
— Василий! — зло одёрнула его Светлана Петровна. — Твоя комната на третьем этаже, будь любезен помойся с дороги, переоденься и спускайся к ужину.
— Ах, простите пожалуйста, ваша светлость, — с непередаваемым ехидством отозвался он, отвесив насмешливый поклон. — Бегу и тапочки теряю. Ладно, мать, не занудствуй, через пятнадцать минут буду.
Амалия вдруг поймала себя на том, что неудержимо улыбается. Похоже, Василий совершенно не боялся суровую мать. Проходя мимо неё, Вася вдруг подмигнул, усмехнувшись, и Ами неожиданно бросило в дрожь. Вспомнилось, как он её назвал, Лия. Нежно, ласково, и по-домашнему как-то. Так только иногда мама звала, когда отец не слышал. Стушевавшись и опустив взгляд, Амалия последовала за свекровью в столовую. Туда же зашёл и Виктор, ставивший машину в гараж.
Ужин прошёл… волнительно для Амалии. Вася шутил, подкалывал брата и мать, игнорировал правила этикета, разрезая куриные рулетики с грибами вилкой, и беря нарезку руками. Светлана Петровна молча поджимала губы, а Виктор делал вид, что не замечает. Амалия весь ужин просидела, не участвуя в беседе, и уткнувшись взглядом в тарелку. Вася по большей части рассказывал о командировке, из которой вернулся, а Ами совершенно не разбиралась в делах мужа.