— Я говорю ровно те вещи, которые у меня в голове, куколка, — горячие губы вдруг прижались к основанию шеи, отчего у неё вырвался слабый стон. — Мм, Лиечка, так, значит, ты совсем не против, да? А мне казалось, такая послушная, тихая, под стать Витьке…
Губы пропутешествовали вниз на несколько сантиметров, по позвоночнику, Амалия выгнулась, прикусив губу. Да что с ней происходит?..
— Вася, хватит! — собрав остатки воли в кулак, она вырвалась, отскочив на несколько шагов, и повернулась, тяжело дыша и не сводя с брата мужа встревоженного взгляда. — Я замужем за твоим братом!..
Василий, скрестив руки на груди, прислонился к столу бедром, смерив её насмешливым, и одновременно оценивающим взглядом.
— Лия, сдаётся мне, ты совершено не такая, какой пытаешься казаться в этом доме, — спокойно ответил он. — Мне это ещё на свадьбе показалось. Слишком уж затравленный и тоскливый взгляд был у невесты.
Она стиснула зубы и прищурилась.
— Я такая, какая есть, — твёрдо ответила Ами. — Если с твоей стороны это какая-то изощрённая месть Виктору, не вмешивай меня в ваши разборки.
— Месть? — Василий хмыкнул. — Да если бы. Так что, не откажешься от поездки?
— Нет, — она покачала головой.
— Ну я тебя предупредил, если что, — Вася мягко улыбнулся, и Амалия, сглотнув, поспешно ретировалась с кухни.
Похоже, поездка будет не настолько лёгкой и обычной, как ей казалось…
Пока летели, Василий, казалось, совершенно позабыл о её существовании. Они с Виктором обсуждали дела, предстоящие переговоры, и прочее, и Вася едва ли замечал её молчаливое присутствие. В самолёте Амалия вообще спала, аэропорт Бен Гуриона запомнила смутно — много людей, шумно, суетливо, — и когда пересаживались на чартер до Эйлата, мелькнула мысль, что произошедшее на кухне в далёком Питере ей чуть ли не приснилось. Или это была очередная шуточка неугомонного Васи, обладавшего довольно специфическим чувством юмора.
В Эйлате их встретила машина, довезла прямо до отеля, но усталая Амалия только заметила, что он большой, с собственным выходом к пляжу, и швейцар — пожилой израильтянин. Часы показывали семь утра, а по питерскому так вообще было ещё шесть, и у Амалии глаза просто закрывались. Виктор забрал ключи, они зашли в лифт. Их с мужем номер и номер Василия находились на одном этаже, рядом, но она едва ли обратила на это внимание.
— Можешь пока отдохнуть, встреча начнётся в одиннадцать, — сказал Виктор, заметив её сдавленный зевок.
— Спасибо, — лицо Амалии просветлело.
Портье принёс их чемоданы, она быстренько нашла коротенький шёлковый халат, и удалилась в ванную. Когда Ами вышла, Виктора уже не было в номере. Расчесавшись и заплетя косу, она упала на широкую двуспальную кровать, даже не потрудившись убрать покрывало, и почти сразу провалилась в сон.
…Ей редко что-то снилось, и обычно она не запоминала ничего кроме смутных образов и непонятных картинок. В этот раз, то ли от резкой смены обстановки, то ли ещё от чего-то, но ей начал сниться странный сон. Амалия не видела, где находится, сложилось ощущение, что в помещении, в котором очень темно, или у неё были завязаны глаза. И кроме неё там ещё кто-то был. Из одежды на ней что-то лёгкое и воздушное, приятно струящееся вдоль тела. Чьи-то ладони осторожно легли на плечи, скользя по рукам, одеяние легко снялось, оставив её обнажённой. Прикосновения чужих, и одновременно знакомых пальцев обжигали, отчего у Амалии перехватывало дыхание, а сердце колотилось где-то в горле. Потом на месте пальцев появились губы… Нежные, и одновременно требовательные, ласковые, настойчивые поцелуи пробуждали странные чувства, заставляя замирать всё внутри, выгибаться навстречу этим губам, вздрагивать, ощущая, как жар волнами прокатывается по телу. Такого с ней никогда не было в реальности, и тем чудеснее казался этот сон. Ощущения становились всё острее, по мере того, как ласки незнакомца спускались ниже, по груди, животу, и дальше. В какой-то момент у Амалии даже мелькнула шальная мысль, а сон ли это, слишком уж реалистично всё было, слишком ярким удовольствие от происходящего. Но мысль растворилась в наслаждении, от которого тело выгнулось, а из груди совершенно неожиданно вырвался тихий, протяжный стон… И Амалия отчётливо его услышала. «Я не сплю!..»
— Сладких снов, куколка, — едва различимый шёпот, и что-то прохладное коснулось живота.
— Виктор?.. — Ами распахнула глаза в недоумении, пытаясь понять, кто в номере, и всё ещё пребывая где-то на грани между сном и бодрствованием.
До неё донёсся едва слышный щелчок закрывшейся двери, и Амалия окончательно проснулась. В номере никого не было, но сладкая истома, растекавшаяся по телу, и учащённо бьющееся сердце говорили о том, что недавно произошедшее, все те эмоции и ощущения — были не сном. Неужели Виктор?.. Она поднесла чуть дрожащие пальцы к губам, и медленно опустила взгляд — халатик был распахнут, а ниже пупка… С невнятным возгласом Амалия вскочила, задохнувшись от возмущения: её помадой на животе было написано «Я сюда вернусь». Щёки моментально жарко вспыхнули, стоило только вспомнить сон-явь, и Ами метнулась в ванную, сгорая со стыда. Боже, неужели у Василия хватило наглости пробраться в их с Виктором номер, и… Она поёжилась, торопливо стирая послание. Он прикасался к ней. И как прикасался, словно Амалия принадлежала ему, целиком и полностью, без остатка. Она сильно прикусила губу, чуть не плача от отчаяния. Ну и что теперь делать? Несмотря на то, что ей всё-таки было очень хорошо, оставалась смутная неудовлетворённость, хотелось большего, чем просто прикосновения и поцелуи.