- Ну что, пойдём… сеанс скоро начинется, - предложила она.
Но Петр окинул неожиданно недовольным взглядом и её, и кинотеатр, а потом вдруг заявил:
- Да ну его – кино это! Пойдем где-нибудь посидим… пивка попьем.
Чупа с удовольствием откликнулась бы на приглашение. Однако недавно в деканате одна из студенток жаловалась, что парень пригласил её в кафе, заказал дорогие блюда, а потом исчез, оставив расплачиваться спутницу. У бедняги денег не оказалось, и ей пришлось три дня грязную посуду в кафе мыть вместо того, чтобы ходить на лекции.
Петр не был похож на такого афериста, но кто знает? Больше всего на свете боясь потерять работу, Чупа не могла позволить себе роскошь стать доверчивой дурочкой: у неё в кошельке грустно позвякивали только сто пятьдесят рублей мелочью – на билет в кино.
Однако где же они могли ещё выпить пива и поговорить? Не на лавочке же в парке– и холодно, и не комильфо – что они, бомжи, что ли?
И тут её осенила мысль, показавшаяся Чупе единственным выходом из положения.
- У меня тут неподалеку подруга работает, - предложила она. – Может, у неё в подсобке посидим. Зай… Ленка нам не помешает.
- Пойдем, - покладисто согласился Петр. – Только сначала пивка зацепим.
Когда, купив пива и рыбы, они подошли к ларьку Зайчидзы, парень расплылся в удивленной улыбке.
- Так твоя подруга здесь работает? Я у неё жевательную резинку покупаю – пытаюсь курить бросить.
Чупе что-то не понравилось в его словах, и всё же она заглянула в окошко.
- Гостей примешь?
Когда подруга распахнула дверь, то не сдержала удивления:
- Наташка, а этого ты откуда притащила?
- В смысле? – не поняла Чупа и, победно вздернув подбородок, представила кавалера. – Это Петр. Мы пиво принесли.
- Петр, значит, - странно улыбнулась Зайчидза. – Ну, проходите.
Не прошло и четверти часа, как Чупа поняла, какую ошибку совершила, притащив Петра в ларек. Она думала, что, пока будет строить глазки кавалеру в подсобке, Зайчидза продолжит торговать, но подружка повесила на окошко табличку «Отошла» и присоединилась к ним.
И получилось так, что Зайчидза и Петр оживленно разговаривали, а Чупа с замершим от разочарования сердцем молчаливо тянула пиво. Вскоре выяснилось, что Петр и есть тот самый «хмырь», что подмигивал подруге. Продолжал он подмигивать и сейчас, только ещё сыпал игривыми шуточками и двусмысленными намёками, то и дело подливая пиво бессовестно заигрывающей с ним Зайчидзе.
Чупа почувствовала себя третьей лишней.
«Но так нечестно: это ведь я месяц его обихаживала, выхлопные газы нюхала и на автобусных сидениях всю задницу отбила, пока Петр не назначил мне свидание. А ей он только подмигивал. Да, хороша подруга: хмырём обзывала, а теперь вон как хвостом крутит».
- Мне пора, - решила она напомнить о своем присутствии и вырвать попутавшего берега кавалера из лап нахальной разлучницы. – Пойдем?
Но Петр и бровью не повёл:
- Ты чего, сама дорогу не найдешь, что ли? – хмыкнул он, наливая себе и Зайчидзе ещё по одному стакану пива. – А мы тут с Ленкой ещё побалакаем.
И что оставалось делать Чупе? Только гордо уйти, с трудом сдерживая слезы. Но даже отступить с достоинством не дала ей коварная подружка. Когда Чупа открыла дверь, Зайчидза прокричала вслед:
- Куртку и сапоги завтра принеси – мне самой они нужны!
Даже выпущенная из-за угла пуля не ранила бы девушку сильнее этих слов.
«Одним словом нищенку из меня сделала. Всё. Нет у меня подруги!»
Чупа проплакала всю ночь. А утром, собрав позаимствованные вещи в пакет, ещё до работы забежала к Зайчидзе, решив высказать всё, что накипело. Дверь открыла мать разлучницы – тетя Роза.
- Спит Ленка ещё. – Она забрала пакет. - Где-то до трех часов ночи шлялась. Пришла пьяная, сказала, что замуж выходит.
Целый день всё валилось у бедной Чупы из рук, и декан ей сделал замечание:
- Ну что же вы, Наташа, до сих пор приказ не подготовили? Я ведь вас жду.
Она, конечно, поторопилась, но по рассеянности ошиблась, перепутав фамилии.