Надя вскинула подбородок, чтобы избавиться от наваждения, и заметила, что занавес уже упал. Антракт.
Она перевела глаза на Лукаса. От его огненного взгляда все так и зажглось у нее внутри. Ей вдруг до дрожи в коленях захотелось его поцеловать.
— Нравится? — поинтересовался он.
С одной стороны, Надя понимала, что надо взять себя в руки, но тело перестало подчиняться разуму. Против воли она наклонилась к нему поближе и прошептала:
— Да, спасибо.
— На здоровье. — Он отпустил, наконец, Надину руку и провел пальцами по ее щеке. Этого еще не хватало! От одного его прикосновения сердце зашлось и сладко заныло в груди.
Но тут ее взгляд случайно упал на часы, в полумраке поблескивавшие на его запястье.
Черт, она же потеряла счет времени!
Встрепенувшись, Надя поднесла его руку поближе к глазам, чтобы точно знать, который час. В последнее время она не носила хронометр, чтобы не думать о том, как медленно ползут минуты. Ходить было некуда, а значит, и торопиться тоже не было нужды.
Но сейчас другое дело. Так. Одиннадцать тридцать. Кажется, она опаздывает. Кровь прилила к ее лицу. Не хочется быть невежливой и уходить с середины спектакля, но деваться некуда. Наследство и судьба братьев были превыше всего.
— Пьеса еще не закончилась.
— Но я не могу оставаться дольше. — Она выскользнула из-за стола и поспешила к выходу.
Лукас догнал ее уже в холле и поймал за локоть, пристально глядя на нее своими голубыми глазами.
— Надя, что случилось? Тебе плохо?
В его потемневших глазах была тревога.
— Нет. Но я… — Она колебалась. Выбора и правда не было. — Слушай, мне просто надо домой. Если ты хочешь остаться и досмотреть, я могу доехать и на такси. Это срочно.
— Но ведь тебе нравилась пьеса.
— Да. Но мне надо идти.
— Я довезу тебя, если ты останешься со мной.
Она замялась.
— Лукас… Я потом тебе все объясню, ладно? Обещаю. А сейчас я тороплюсь, правда.
Лукас подошел к управляющему и сказал ему пару слов. Потом передал ему пару купюр и обернулся к Наде.
— Идем.
В голове у Нади вертелись тысячи слов, но способных отразить ее чувства и мысли в данный момент не находилось.
Он взглянул на нее:
— Ну, начинай же.
Она тяжело вздохнула. Хорошо, что в машине был полумрак, иначе она совсем не знала бы, куда деть глаза от смущения.
— Мне надо быть дома к полуночи.
— Почему?
— Это одно из условий завещания отца.
— И что будет, если ты не придешь?
— Все может рухнуть. И потом, это важно не только для меня, но и для Рэнда, Митча, и для Ретта тоже.
— А кто такой Ретт? Рэнда и Митча я вроде бы знаю…
— Мой младший сводный брат. Отец удивил всех нас вторым браком, в котором у них с женой родился ребенок.
Надя и сама еще не видела малыша, только на фотографиях, присылаемых по электронной почте. А к тому времени, когда она сможет его подержать на руках, ему уже исполнится два года.
Ретт был так похож на Кинкейдов! Вылитый отец. Любопытно, на кого был бы похож ее ребенок? Но нет, не надо об этом.
— Но при чем тут ты? — удивился Лукас.
Его вопрос вернул ее к суровой действительности.
— Если я нарушу хотя бы одно из условий, то никто из нас не получит наследство. Не хочу никого подводить.
— И это все из-за денег?
— Ну не только. Должна же я, наконец, отплатить своим братьям за то добро, которое они для меня всегда делали. Знаешь, сколько раз им приходилось меня выручать! Да я привыкла на них полагаться больше, чем на себя.
О нет. Она и так сказала уже слишком много. Самое время остановиться, пока не выболтала все.
— Полагаться? Но в чем именно?
Она заморгала.
— Они поддерживали и заботились обо мне в то время, когда я думала, что ты погиб… Я была не слишком здорова тогда. И теперь мой долг отблагодарить их за все. Настала моя очередь им помочь.
Лукас сказал в сердцах:
— Да, твой отец был еще тем куском дерьма.
— Да уж… И знаешь, чем больше я узнаю о нем… — начала она, но прикусила язычок.
— Тем больше… что?
Лукасу и так уже стало известно слишком много. Хватит, остановись!
— Ну, тем больше я сомневаюсь: любил ли он меня вообще?
— Наверное, потому, что ты слишком напоминала ему твою мать.
Да, он это помнил. Надя сглотнула. Лукас, желая подбодрить, накрыл своей ладонью ее руку.
— Поверь, тебя невозможно не любить, Надя. Я пытался, и не преуспел в этом. Так что поверь.
В этих словах было столько искренности, что она не удержалась, чтобы не ответить ему благодарным взглядом. Выходит, они находятся в одинаковом положении: она тоже пыталась его возненавидеть и не смогла. Впрочем, это теперь не важно. Ведь настоящая любовь не имеет цены.