Через полгода после возвращения с Хлайба Ричард Сандерс пришел к выводу, что с карьерой полевого агента надо постепенно заканчивать. Тех впечатлений, которые он получил на Хлайбе, ему хватит до конца его дней (во всяком случае, так ему казалось), а вот некие необычные способности, которые он приобрел в странствиях по Гною и в которых сам еще не до конца разобрался, вполне могут привлечь к нему внимание яйцеголовых. И тогда его очень надолго (если не навсегда) запрут в стенах специального научного подразделения Конторы. Впрочем, уходить из Конторы Сандерс тоже не собирался. Он подозревал, что чудовище, с которым они с Полубоем встретились в подземельях Гноя на Хлайбе, не одно на этом свете и людям рано или поздно придется столкнуться с целой кучей этих тварей. Причем это столкновение будет таким, что не стоит даже и думать попытаться отсидеться где-нибудь на глухой окраинной планете, поскольку если эти твари выиграют, то рано или поздно доберутся до всех. А Контора будет одной из первых, где об этом столкновении узнают… Так что после долгого обдумывания сложившейся ситуации Ричард пришел к выводу, что наиболее разумным для него выходом будет остаться в Конторе, но перевестись на некую должность с меньшим уровнем ежедневного адреналина. Однако после Хлайба он числился в «великих охотниках», поэтому нужно было как-то продемонстрировать окружающим вообще и Старому Лису Вилкинсону в частности, что он «сломался», «потерял кураж». Причем основная трудность состояла в том, что сделать это надо было так, чтобы это не пошло в ущерб заданию. Дик никогда бы не простил себе, если бы задание провалилось по его вине. Это было выше его сил. А сделать так, чтобы и задание было выполнено, и в то же время сам Дик несколько облажался, было еще той задачкой. При обычных обстоятельствах практически неразрешимой. Однако слава Господу, Федеральное бюро как раз переживало очередной этап притока «свежей крови». И за последнее время личный состав Конторы обновился почти на четверть, а пул полевых агентов даже более, чем на половину. Причем подавляющее большинство молодых агентов обладали столь ценимыми руководством амбициями и, как это деликатно именовалось, «предрасположенностью к жесткой конкурентной борьбе». И Сандерс рассчитывал, что эти молодые, амбициозные и нацеленные на «жесткую конкуренцию» неофиты сыграют в его плане главную роль. В таком возрасте труднее всего даются взвешенные оценки, а мир видится резко и контрастно. Так что достаточно нескольких небольших промахов, пары огрехов – и все, бывший кумир тут же низвергается с пьедестала и объявляется «старой развалиной». Сложнее было с Вилкинсоном…
Год назад Сандерс впервые упустил подозреваемого. Нет, Нефритовый Ху, скромный владелец небольшого китайского стриптиз-бара на 88-й стрит, исправно отстегивающий по полторы тысячи банкнот местному начальнику полицейского участка, которого знала каждая собака в нью-питтерсбергском чайнатауне, и по совместительству глава жутко законспирированной сети торговцев живым товаром с годовым оборотом в полтора миллиарда соверенов, далеко не ушел. Его топтер, управляемый бывшим профессиональным гонщиком, рухнул на землю, едва пересек городскую черту. По официальной версии, у топтера отказали стабилизаторы. Слава богу, мастерство пилота-гонщика оказалось на высоте, и тот сумел у самой земли обуздать взбесившийся аппарат. Так что незадачливого беглеца и его пилота, отделавшихся ушибами и царапинами, повязали обыкновенные местные полицейские, уже знавшие, кто находится в рухнувшей машине. Объяснялось это просто: Сандерс, едва топтер Ху, проломив крышу, взвился в небо, тут же послал панический сигнал о бегстве опасного преступника и регистрационном знаке топтера по местной полицейской волне… Так Сандерс, не дав-таки уйти преступнику, в первый раз сделался всеобщим посмешищем. Потому что нет и не было в Конторе большего позора, чем когда твою работу за тебя сделали полицейские. И никто так и не додумался поинтересоваться, а чего это в находившемся всегда в идеальном состоянии топтере Ху вот так сразу и вдруг отказали стабилизаторы и откуда Сандерс узнал регистрационный знак топтера, о котором до момента побега вроде бы никто даже и не подозревал… Да и зачем? Ху пойман, а что там случилось с его топтером – кому это интересно? Потом была еще пара проколов, но уже помельче, однако обсуждаемых не менее активно. Так что к настоящему моменту «старина Сандерс» был в Конторе первым кандидатом на бумажную работу. И честно говоря, все недоумевали, почему Старый Лис его еще не убрал. Хотя версия у народа была. После Хлайба Сандерс, по общему мнению, некоторое время ходил у шефа в любимчиках. Тот даже выдал ему рекомендацию для вступления в «Придорожного бродягу», элитный гольф-клуб, где люди по большому счету уже давно собирались не поиграть в гольф, а… Впрочем, те, кто там собирался, старались никогда не обсуждать этого, кроме как в кругу людей, с которыми они как раз и собирались. В общем-то, Сандерс явно не дорос до такого уровня, и за полтора года членства он всего лишь три раза после игры оставался на «частные коктейли», но членство было необременительным: взносы вносить не требовалось, обязательных мероприятий, в которых необходимо было участвовать, не проводилось. Единственное, что пришлось Сандерсу сделать, – это купить клюшки для гольфа (до этого он брал их напрокат) и оплатить пошив пары клубных пиджаков (что обошлось ему в двухмесячную зарплату). Но Дик знал, что не одна тысяча людей, которые были в десятки раз богаче и влиятельней его, готовы были отдать половину своего состояния, дабы завладеть членской карточкой этого клуба. Так что как ни крути, а то, что у него появилась эта карточка, вполне могло считаться еще одним подтверждением воплощения его юношеских мечтаний об обеспеченной и респектабельной жизни…