Вытерев лицо внутренней стороной рукава, Семен выронил из дрожащих от нервного и физического напряжения рук топор, который все еще сжимал. Вмиг детали, привнесенные им в картину, развернувшуюся на топорщащейся пеньками поляне, разом изменились: вместо покореженных менквов лежали порубленные, окровавленные останки Ерофеевых.
-Это неправда, неправда, неправда! – выкрикивая, словно молитву, Власов подхватил с земли топор.
Разом все вернулось в прежний вид. Ерофеевы либо заключали очередную выгодную сделку с выстраивающимися в очередь покупателями, либо отдыхали в своем обновленном и разросшемся доме; а на делянке лежали низвергнутые Власовым чудовища.
«Морок шлют, даже после смерти» - решил он. «Надо бы и в родное село с топориком наведаться, кто знает, сколько там чудищ прячется, виденицу на остальных насылая?».
Раскидав обрубленные ветви менквов по поляне для острастки лесной нечисти, Семен направился в Счастливое.
***
Прошел не один год с того момента, как сгинули бесследно Ерофеевы. Поговаривали, будто их разорвал медведь, решивший перед зимней спячкой несколько разнообразить свой рацион. Впрочем, никто особенно не расстроился и поисков пропавших братьев не устраивал.
Продолжало Счастливое жить своим особенным порядком, нет-нет да и встречающимся в глухих таежных селениях, где на душе у жителей беспросветная хмарь от тяжелой и несправедливой доли. Те несчастные сельчане, что на свою беду становились чуть счастливее, сумев найти способ улучшить жизнь в этом гиблом месте, неизбежно привлекали внимание ставшего похожим на жердяя исхудавшего и померзевшего Семена, то и дело рыскавшего по окрестностям в лохмотьях, в которые превратилась его одежда. Присмотрится издалека к «буржуям» Власов как следует и замечает: как-то странно те двигаются, словно не ноги у них, а корни, да и голоса – не человеческая речь, но шепот листвы. А взяв в руки рассеивающий морок топорик, неизменно висящий на петле под оборванным пальтишком, Семен видит, что вместо какого-нибудь Ивана Ивановича Колыванова по двору бродит самый настоящий менкв, грозно потрясая узловатыми ветвями. Пойдет древочеловек за водой на речку или скотину покормить в хлеву задумает, а Власов уже тут как тут: топором верхушку надвое рассечет, на мелкие полешки монстра порубит так, чтобы следов не осталось, затем в мешок изнутри пленкой выложенный погрузит, да по Мертвой роще раскидает, чтобы другим неповадно было.
Однако несмотря на бродящего в округе неуловимого душегуба, прозванного в селе Лешим, уехать прочь желающих с огнем не сыщешь. Во-первых, для переезда деньги нужны, которые у местных не водятся; во-вторых, пусть худое, но свое хозяйство, вырванное у тайги в тяжелой борьбе, покидать не хочется. К тому же, почти каждый сельчанин знает закон жизни в Счастливом, помогающий избегать неприятностей: не становиться счастливым.
Конец