Сады и аккуратные заборчики. Велосипеды, чтобы совершать привычные прогулки по набережной.
И она выбрала Марка. Спокойную, предсказуемую жизнь.
У него обнаружили рак через две недели после свадьбы.
Она никогда не роптала на судьбу, не воспринимала ее как насмешку. Никогда. Но она почувствовала себя раздавленной. Ей пришлось понять, что есть вещи, которыми люди могут управлять, а есть — которыми не могут. Это совсем не было спокойной и предсказуемой жизнью. Даже если ее очень аккуратно планировать.
— Ты в порядке? — внезапно прервал ее мысли голос Адама, который оказался близко, слишком близко, и казалось, что он заглянул к ней в душу.
Она кивнула, заставила себя улыбаться.
— Ты знаешь меня. Глумлюсь над болью.
— Обхвати мою шею, раз, два, три… Прыгай!
Она подпрыгнула, оказалась у него за спиной и почувствовала себя неожиданно тяжелой.
— Смахивает на мой первоначальный план. Держись крепче.
Она и держалась. Это было очень странное чувство. Как будто земля ушла из-под ног. Как будто ангел-хранитель ее внезапно покинул.
— Ты в одних носках, между прочим, — указала она ему.
— Три доллара в магазине распродаж.
— Ты не бываешь в магазине распродаж.
— Откуда ты знаешь?
— Ты никогда там ничего не покупал, даже когда был бедный.
Что-то промелькнуло на его лице, и она пожалела, что сказала это. Он всегда очень переживал, что у него было меньше денег, чем у Марка и у нее. Она думала, что он позабыл все это теперь, когда явно преуспевает.
Странное выражение на его лице исчезло.
— Да мне все равно, даже если они стоят пятьдесят баксов. Я их все равно потом не надену.
— Видел, какие огромные собаки проходили мимо?
— Я буду аккуратен, а если наступлю на что-нибудь, то я…
— Подашь на них в суд.
Они сказали это в унисон и рассмеялись.
— А тебе так удобно? Или снимем твои коньки тоже?
— Не-а, в конце концов, я заплатила деньги за их прокат!
Адам дотащил Тори до будки и кинул на парня такой холодный и тяжелый взгляд, что тот был вынужден уткнуться в свои комиксы, лишь слегка хихикнув себе под нос.
Адам настоял на том, чтобы, встав перед ней на колени, снять с нее коньки и помочь ей надеть туфли.
Две пожилые женщины посмотрели на Тори с такой неприкрытой завистью, что она покраснела.
— Этот ресторанчик недалеко, — сказал он. — Пойдем, я куплю тебе хот-дог, и добудем немного льда, чтобы положить тебе на колено.
«Ответь „нет“, — приказала она себе. — Все кончено. Он обещал — катание на роликах, и до свидания».
— В этом ресторане не предлагают хот-доги. Да и потом, еще не время обеда.
— Да ладно, давай немного перекусим, а потом я дотащу тебя на себе, доставлю домой в целости и сохранности, — улыбнулся он.
— Ты не сможешь!
— Но ведь раньше мог?
— Последний раз я весила на тридцать фунтов меньше!
— Да и я тоже.
— Это было после игры, мы были тогда в девятом классе.
— А может, я весил на пятьдесят фунтов меньше, — задумчиво сказал он. — Боже мой, сколько времени прошло! Я даже не могу вспомнить, как я тогда выглядел.
Зато она помнила. Адам был сильнее всех, вместе взятых, мальчишек его возраста — физически неразвитых и хилых. Адам, который всегда выходил победителем, летал как ветер и мог перехватить мяч у самых ворот. Адам, с этим дьявольским блеском в глазах.
Она посмотрела на него. Блеск все еще был, спрятанный в самой глубине глаз, но был. Чего он на самом деле хочет?
— Ну, может, немного горячего шоколада, — сдалась она и взялась за его протянутую руку. Она попробовала сделать несколько шагов. Было очень больно, несмотря на то, что он поддерживал ее. В конце концов он взял ее на руки.
— Отпусти меня, Адам! Я слишком тяжелая.
— Ты весишь как малюсенький котенок. И выглядишь, в общем, тоже.
— Зато мы смотримся глупо.
— Ну и что? Кто нас знает?
Он всегда был такой. Все дети волновались о том, как они выглядят, что о них подумают. Они хотели кому-то подчиняться, быть частью толпы, носить одинаковые, не выделяющиеся ничем вещи. Но не он. Внимание, казалось, только раззадоривало Адама.
Она сдалась и устроилась поудобнее в его руках. Господи, какой же он сильный!
— Как, черт возьми, адвокаты становятся такими сильными?
— Откуда ты знаешь, что я адвокат?
— Слышала где-то.
— Я не такой уж и сильный. Просто мне нравится тебя нести.
— Тогда быстро отпусти меня, чудак-человек.
— Нет.
Он сказал это таким упрямым голосом, что стало ясно — сопротивление бесполезно.
— Адам! Ты гордишься тем, чего достиг в жизни?
Он посмотрел на нее, удивленно сдвинув брови.
— Горжусь? Никогда не думал так. Мать Тереза, например, прожила жизнь, которой можно гордиться. А я? Я просто делаю деньги. Большие деньги.
— Ты стал циничным.
— Я всегда был таким. Просто теперь мне за это платят.
— Адам, ты счастлив?
Он посмотрел на нее. Счастлив?.. Да, пожалуй. Он добился успеха. Каждый день он занят. У него хорошие отношения со всеми. Он починил «харлей» 1964 года.
Счастлив?
Уже очень давно он не был так счастлив, как сейчас, когда ощущал тепло ее тела у себя в руках, смотрел в ее огромные глаза.
Они разделили позор этого дурацкого катания на коньках, и это делало его счастливым.
— Да, точно, я счастлив.
Они добрались до ресторана, и он усадил ее за столик.
— Кажется, ты недолюбливаешь детей. Я помню, ты их обожал. Помнишь лето, когда вы с Марком тренировали «Гиен Хилхёрста»?
Да, он помнил. Помнил каждый момент, когда они смеялись все вместе.
— Да, помню, — ответил он хрипло, прячась за меню, чтобы не показать своих чувств. Она заказала горячий шоколад. Он заказал красную рыбу и отдал меню.
— Помнишь «Геркулес»?
— Девчонку, которая выходила сухой из воды?
— «Мисс Калгари» два года назад.
— Не может быть!
Он не хотел, он был готов любым способом избежать разговоров о прошлом.
— Мы всегда выигрывали, помнишь? — Он почувствовал теплоту этих воспоминаний — о детях, которые собирались вокруг них, и о ее смеющихся глазах…
— По-моему, ты немного приукрашиваешь! — сказала она, укоризненно покачав головой.
Принесли ее шоколад. И его рыбу. Она выглядела недожаренной. Он пожалел, что они не заказали хот-доги.
— А разве мы не каждую игру выигрывали? — спросил он удивленно.
— Две. Мы выиграли всего два раза.
— А почему мне кажется, что мы все время выигрывали?
Она улыбнулась с такой теплотой, что он понял, каким будет ее ответ, прежде чем она открыла рот.
— Марк…
Марк. Конечно. Ему было все равно, проигрывали или выигрывали дети, и их он тоже научил не волноваться по этому поводу… Им просто было весело вместе — вот что он помнил. Дети окружали их — Марка, Тори и Адама, и их глаза светились счастьем. И всегда было ощущение триумфа.
— Он всегда награждал их мороженым, — вспомнил Адам. — В любом случае, при победе или поражении. Он был особенным, Тори.
Нужно было закончить этот разговор. Как можно быстрее. Адам чувствовал себя таким одиноким и потерянным, как будто пропустил самое важное в жизни. Нужно уезжать отсюда.
От нее, ее глаз и этих губ, сдувающих пену с шоколада.
Вместо этого он обнаружил, что спрашивает про бывших одноклассников, и про ее маму и папу, и про родителей Марка и жадно слушает ее ответы.
— Итак, ты готова поехать на мотоцикле? — спросил он. — Может, завтра?
Он мог вполне успеть за день и покататься на мотоцикле, и запустить змеев. Тогда останется только поездка на озеро. В любом случае в выходные он будет уже свободен.
Тори смотрела на него как на сумасшедшего. Потом она показала на свое колено.