Лиминг наконец вышел из задумчивости.
— Мне это не нравится, и вряд ли такое сойдет мне с рук. Тем не менее я согласен закинуть приманку Конуэю, при условии, что вы будете меня прикрывать. Возможно, если он не станет слушать меня, то послушает вас.
— Попытка не пытка.
— Я ученый, а он — военная шишка. Мы говорим нарезных языках. Ученый умеет убеждать, в то время как военный способен только лаять. Если он не сумеет или не захочет понять, что я пытаюсь ему объяснить, если потребуется на него рявкнуть, чтобы дело сдвинулось с мертвой точки, вы возьмете телефонную трубку и пустите в ход нужные ругательства.
— Конуэй не настолько глуп, — ответил Харпер. — Высокий чин вовсе не означает пустую башку, несмотря на кое-какие исключения, которые лишь подтверждают правило.
— Пойдемте ко мне в кабинет, — предложил Лиминг, — Свяжитесь с ним, а потом посмотрим, что делать дальше.
Первым делом Харпер позвонил Джеймсону.
— Я в Лаборатории биологических исследований — о чем, вероятно, вы знаете, поскольку меня доставили сюда явно не без вашего участия. Я намерен позвонить генералу Конуэю. Доктор Лиминг хотел бы с ним поговорить.
— Тогда почему вы звоните мне? — спросил Джеймсон.
— Потому что я уже пытался связаться с Конуэем раньше, помните? С тем же успехом я мог бы попытаться пожать руку Господу Богу. И ни у Лиминга, ни у меня нет ни времени, ни терпения возиться с каждой мелкой сошкой в Вашингтоне. Ваше дело — сообщить им, чтобы меня соединили с ним напрямую.
— Послушайте, Харпер…
— Заткнитесь! — приказал Харпер. — Вы уже достаточно мною попользовались. Теперья попользуюсь вами. Делайте, что я сказал.
Бросив трубку, он откинулся на спинку кресла и фыркнул, хмуро уставившись на телефон.
— Кто такой этот Джеймсон? — опасливо спросил Лиминг.
— Большая шишка из ФБР.
— И вы приказываете ему, что делать?
— В первый раз, — сказал Харпер. — И судя потому, что я о нем знаю, — в последний.
Лицо его помрачнело.
— Так или иначе, почему одни всегда должны отдавать приказы, а другие — их исполнять? Почему иногда не меняться ролями, верно? У нас демократия, или я заблуждаюсь?
— Ну, ну, — запротестовал Лиминг. — Не придирайтесь ко мне. Я просто воспринимаю вещи такими, какие они есть.
— Конечно, черт побери. Если бы вы, ученые, иногда чересчур не усердствовали, мы бы…
Не договорив, Харпер пожевал нижнюю губу и закончил:
— Не обращайте внимания. Раз в месяц мне нужно выговориться, иначе я свихнусь. У Джеймсона было достаточно времени. Если он до сих пор ничего не сделал — значит, он и не собирается предпринимать никаких шагов.
— Могу поспорить, он ничего не сделал.
— Скорее всего, вы правы, хоть мне и неприятно в этом признаваться.
Харпер снова взял трубку.
— В любом случае, увидим.
На экране появилось лицо молодого человека.
— Меня зовут Уэйд Харпер, — представился Харпер. — Я бы хотел поговорить с генералом Конуэем, по срочному делу.
— Одну минуту.
Лицо исчезло, на смену ему появилось другое, постарше.
— О чем вы хотите говорить с генералом? — спросил человек на экране.
— А вам какое дело? — грубо спросил Харпер. — Идите прямо к старику Конни и выясните раз и навсегда, снизойдет ли он до разговора со мной.
— Боюсь, я не смогу этого сделать, не изложив ему суть вашего… — Человек на экране замолчал, посмотрел в сторону, поспешно сказал: — Прошу прощения, — и исчез.
Несколько секунд спустя он снова появился со слегка ошеломленным видом.
— Оставайтесь на линии, мистер Харпер. Мы соединим вас при первой же возможности.
Харпер улыбнулся, глядя на опустевший экран.
— Похоже, вы все-таки проиграли, — сказал он Лимингу. — Джеймсон все же выполнил мою просьбу, хотя и не слишком торопился.
— Я удивлен.
— Я тоже. Посмотрим, чем все закончится.
По экрану пошли концентрические круги, потом он очистился, и на нем появилось суровое лицо генерала Конуэя.
— В чем дело, мистер Харпер?
Кратко изложив суть, Харпер передал трубку Лимингу, который подробно описал текущее положение дел, закончив тем, что ему требуется подопытный и что он надеется на помощь со стороны Конуэя.