Харпер наблюдал за его приближением с удивлением и интересом, поскольку в мозгу полицейского крутилась лишь одна мысль: «Может, да, а может, нет, но если да, на этот раз ему просто так не уйти!»
— Что-то не так? — спросил Харпер.
— Вы Уэйд Харпер?
— Да.
— Насчет вас полчаса назад было получено сообщение. Капитан Ледсом хочет вас видеть.
— Я уже виделся с ним вчера.
— А теперь — сегодня, — напомнил полицейский.
— Могу я поговорить с ним по вашей рации?
— Он хочет видеть вас лично.
— Не знаете, по какой причине?
Полицейский пожал плечами. Судя по его мыслям, он действительно этого не знал, но считал Харпера главным подозреваемым просто потому, что тот требовался начальству. Мысли полицейского показывали также, что в случае отказа он и его товарищ готовы приступить к незамедлительным действиям.
— Хотите сказать, мне придется потратить время на то, чтобы проехать до полицейского участка?
— Именно так.
Полицейский нетерпеливо махнул рукой.
— Разворачивайтесь и поехали. Не слишком быстро и без фокусов. Мы поедем следом.
Чувствуя легкое раздражение, Харпер подчинился. Он не особо спешил, время у него было, но ему не нравилось, когда ему отдавали категорические приказы те, в чьих мыслях напрочь отсутствовали разумные мотивы.
Подобное отношение выработалось у него еще с тех пор, как он носил короткие штанишки. Обладатель разума, умеющего читать мысли, терпеть не мог, когда тот, чей разум был на такое не способен, пытался диктовать ему свою волю. В подобных случаях Харпер чувствовал себя зрячим, которого пытается вести за собой слепой.
Иногда, в моменты задумчивости, он ругал себя за такие мятежные наклонности. Он был мысленно одинок, полностью лишен близкого контакта с подобным ему интеллектом и не хотел, чтобы осознание собственной исключительности породило у него комплекс превосходства. Харпер не имел ни малейшего желания быть скромным, но еще меньше желал быть высокомерным. Он был из тех, что ищут золотую середину.
Нехотя войдя в кабинет Ледсома, Харпер упал в заскрипевшее под его тяжестью кресло и воинственно уставился через стол на капитана, читая его изменившиеся мысли также легко, как обычный человек читает книгу.
— Ну вот, я здесь.
— На этот раз наш разговор записывается, — многозначительно сказал Ледсом и, наклонившись, включил аппарат. — Где вы были позапрошлой ночью?
— В гостинице.
— В какой?
Харпер сказал.
— Когда вы оттуда уехали? — продолжал расспросы Ледсом.
— В половине десятого.
— Где вы провели утро?
— На эпидемиологической станции.
— До какого времени там пробыли?
— Примерно до часа. Потом пообедал.
— Где?
— В «Катэе», китайском ресторане.
— С кем?
— Ни с кем. Я был один. Послушайте, в чем дело?
Этот вопрос был лишь прикрытием. Харпер уже знал, в чем дело, поскольку наблюдал за суматошными мыслями Ледсома.
— Неважно, мистер Харпер. Просто отвечайте на вопросы. Вам ведь нечего бояться, не так ли?
— А кто вообще ничего не боится? В любое мгновение архангел Гавриил может протрубить в свой рог.
— Вы знаете, что я имею в виду.
Во взгляде Ледсома не осталось ни следа от вчерашнего дружелюбия.
— В какое время вы уехали из «Катэя»?
— Около двух, плюс-минус пять минут.
— А потом?
— Поехал в Хейнсборо. Сегодня у меня были дела в лаборатории Шульца-Мастерса.
— Вы ехали по тому же шоссе?
— Конечно. Прямой дорогой.
— В какое время вы вчера проезжали мимо лесной дороги? — В четыре.
— А теперь расскажите подробно, что произошло после.
— О господи! Я ведь уже все вам рассказал. Вы все записали.
— Знаю. И теперь хочу услышать снова.
«Лжецу нужна хорошая память, — добавил капитан, ошибочно полагая, что мысли его остаются в секрете, — Туг-то мы и найдем противоречия в его истории. Если такие противоречия будут».
Харпер мрачно изложил всю историю во второй раз под мерное жужжание магнитофона. Рассказ его ничем не отличался от вчерашнего. Он это знал, и Ледсом тоже знал.
— Насчет вашего пистолета, — сказал Ледсом. — У вас ведь нет привычки носить еще один, скажем, тридцать второго калибра?
— Нет.
— В лесу имеется достаточно большой и глубокий пруд, примерно в пятидесяти ярдах от того места, где был убит Элдерсон. Вы заметили?
— Я не заходил в лес.
— Вы знали о существовании пруда?
— Нет.
— Вы сказали, что свернули в лес с определенной целью. Вероятно, то, что вы обнаружили, помешало вам ее осуществить. Но потом вы выполнили то, ради чего свернули с шоссе?