Он кивает и продолжает:
— Как будто ты чего-то ждешь.
Но это неправда. Она уже всего дождалась, она ведь в конце концов заполучила его, после всех этих лет, она даже совсем не ждет его, когда он уезжает в долгие поездки за гору, и если Лив Карин ждет чего-то теперь, то чего именно? Того, что он что-то скажет? Поделится чем-то, о чем он долго думал, позволит ей войти в его жизнь. Или, наоборот, сообщит что-то такое, в чем она боялась признаться самой себе, что что-то другое было, но закончилось. И даже через много лет после того, как она его заполучила и они поженились, она лежала по ночам без сна и представляла себе эту картину и страшилась подобного сценария.
Что, если бы он сказал это сейчас? Она бы заплакала? Пришла в ярость? Или, наоборот, это стало бы для нее облегчением, причиной для того, чтобы уйти? Потому что нельзя ведь уйти только потому, что люди перестали между собой разговаривать; к такому выводу пришли в винном клубе на прошлой неделе, все женщины в один голос заявили — нет. Одна из них, которая была свидетельницей на свадьбе Лив Карин, в веселой манере и под общий хохот и аплодисменты поведала о том, что в их с мужем браке не хватает общения. «Мы говорим о детях, — пояснила она, — еще о собаке, даче, каких-то практических вещах, а если бы нам пришлось разговаривать о нас самих — боже мой, о чем бы мы говорили тогда?»
— Да что такое-то? — допытывается Магнар, глядя прямо на нее, его лицо на какое-то мгновение приобрело теплый золотистый оттенок, когда на экране телевизора возникла новая сцена. Это страх? Беспокойство из-за того, что она сообщит плохую новость — что она больна, что она встретила другого человека. Интересно, такая мысль когда-нибудь приходила ему в голову, было ему страшно?
Магнар беспокойно ерзает в кресле, слышно, как скрипит кожаная обивка, и бросает на Лив Карин мрачный взгляд, в котором теперь скрывается неуверенность, и этого достаточно, чтобы разбудить в ней некое подобие нежности, она протягивает руку и прикасается к его щеке — она теплее, чем Лив Карин казалось раньше. Она замечает, как что-то в нем вздрагивает, взгляд блуждает, или, может быть, это просто меняется свет, падающий с экрана, женщина в телевизоре смеется своим чарующим смехом, и Лив Карин склоняется вперед — ей приходится приподняться, чтобы приблизиться к Магнару, — и целует его.
Легкое прикосновение к губам, потом она отстраняется.
— Да что происходит? — спрашивает он. — Ты что, пьяная, что ли?
Он смеется коротко и смущенно, Лив Карин опускается обратно на диван, ощущая, как пол качается под ногами.
— Да, — отвечает она, — кажется, я выпила лишнего.
Он фыркает через нос, издает такой короткий смешок; Лив Карин встает и поднимает со стола пустой бокал.
— Я, пожалуй, пойду лягу.
— Да, — отвечает Магнар, — ложись.
Он снова берет в руки пульт и, прежде чем она поворачивается, чтобы уйти, начинает переключать каналы, и она успевает увидеть толпу лыжников, которые направляются к склону горы, перед ними лежит снег, соблазнительный и нетронутый. Она проходит мимо бара, где Магнар оставил консервный нож, — между фотографий, вставленных в рамки, — свадебные снимки, первый школьный день, его мать в день восьмидесятилетия — она еще не кажется выжившей из ума и отстраненной, а еще семейный снимок с конфирмации Кайи этой весной. Ни она, ни Магнар на этой фотографии не выглядят особенно счастливыми, и пока Лив Карин замедляет шаги и берет с бара консервный нож, она пытается вспомнить, почему решила вставить в рамку именно эту фотографию. На снимке Магнар смотрит в сторону, его пиджак расстегнут, кажется, одежда ему слишком узка, она сама скривилась, прищурившись, руки свисают вдоль юбки норвежского национального костюма, на лице застыло неестественное выражение. И только Кайя, стоящая посередине, смотрит прямо в объектив фотокамеры и искренне улыбается.
— Ты разве не собиралась лечь в постель? — говорит Магнар, он ерзает в кресле, должно быть, ее присутствие в его представлении тоже нарушает баланс или спокойствие в гостиной.
— От Кайи ничего не слышно? — спрашивает Лив Карин.
Магнар едва поворачивается, глядя через плечо.
— Нет, а что, я должен знать?
Она не отвечает. Он снова приникает к экрану телевизора. Лыжная гонка закончилась, и он переключается обратно на ту соблазнительную женщину. Медленно, с тихим смехом она спускает с плеча лямку платья. Лив Карин уже дошла до кухни и с грохотом кладет консервный нож на стол, потом ополаскивает бокал и ставит его в посудомоечную машину.
%
Сегодня работает другая медсестра. Постарше — может, лет пятидесяти; в нагрудном кармашке халата у нее три шариковые ручки разных цветов, а еще маленькие красные часики, прикрепленные клипсой, бейдж с именем ему не виден.