Часы на стене над стойкой в приемной показывают, что совещание началось уже две минуты назад. Лив Карин говорит:
— Может быть, вы просто передадите, что я перезвоню через полчаса?
Йорун прижимает трубку к зеленой блузке, ногти ее выкрашены в темно-бордовый цвет, и она отвечает:
— Звонят из гимназии в Воссе.
Это звучит так буднично и в то же время так значительно. Голос женщины на другом конце провода легкий, почти веселый, но Лив Карин сразу замечает, что что-то не так; это один из тех особенных моментов в жизни, которые ты немедленно распознаешь как решающие, секунды, к которым, ты уже знаешь, будешь возвращаться — с радостью или со страхом.
— Я прошу прощения, что беспокою, — говорит женщина на другом конце, — но у нас есть правила на случай отсутствия учеников. Необходимо сообщить, лучше всего с самого первого дня отсутствия.
Йорун отворачивается к стопке писем, которые лежат на столе перед ней, она берет канцелярский нож, вставляет его кончик под край конверта и коротким движением разрезает бумагу.
— Я ничего не понимаю, — выдавливает Лив Карин. Она смотрит в сторону и встречается глазами с Уле Йоханом, который выглядывает из комнаты для совещаний. Вокруг стола за ним она едва может рассмотреть учителей ее параллели, Уле Йохан выжидательно уставился на нее, и Лив Карин кивает несколько раз, показывая на телефон.
— Я просто хотела убедиться, что все в порядке, — говорит женщина на другом конце провода. — Желаю скорейшего выздоровления.
Там, в комнате для совещаний, кто-то смеется. Уле Йохан поворачивается в дверях.
— Я посчитала, что Кайя просто забыла отправить нам сообщение, что она заболела.
— Заболела? — повторяет Лив Карин. — Кайя заболела?
Йорун бросает на нее быстрый взгляд, прежде чем протянуть руку за очередным конвертом. На другом конце провода молчание. Слышно, как нож для бумаги вскрывает конверт.
— Я, так сказать, надеялась, что вы это подтвердите, — наконец говорит женщина по телефону. — Или не подтвердите.
Слышно, как минутная стрелка на часах перескакивает вперед на одно деление. Дверь в комнату для совещаний закрывается. Лив Карин переминается с ноги на ногу, телефонный провод обвился вокруг цветочного горшка на стойке.
— Но я не понимаю, — выдавливает из себя Лив Карин.
Женщина на том конце покашливает и потом словно через силу говорит:
— Кайи не было в школе на этой неделе.
%
По дороге домой с работы Юнас сел в трамвай и заметил отца того мальчика. Это была последняя пятница августа, все еще стояло лето, но в последние дни уже чувствовались порывы холодного ветра — словно напоминание о том, что новое время года не за горами. Отец стоял на тротуаре перед магазинчиком «Нарвесен» и что-то набирал на экране телефона. Он был одет в красную ветровку, за спиной — темный рюкзак.
Миновало уже три месяца и четыре дня с той майской ночи. И хотя Юнас считал дни и видел, что прошло уже немало времени, и хотя оно уходило все дальше, казалось, будто то событие не отдалялось, а становилось ближе, и Юнасу было стыдно за это, за жалость к самому себе и неуправляемые чувства, ведь разве могли его переживания что-то значить по сравнению с тем, через что пришлось пройти родителям, потерявшим ребенка.
Отец мальчика убрал телефон и пошел по направлению к железнодорожной станции. На тротуаре было многолюдно, толпились люди с багажом и маршрутами путешествий, попрошайка, опираясь на костыль, призывно потряхивал бумажным стаканчиком перед прохожими. Юнас поднялся со своего места. Он поспешил через средний выход к дверям и споткнулся о вытянутую ногу. Молодая девушка раздраженно взглянула на него, оторвав взгляд от мобильного телефона, и медленно подтянула ногу к себе. «Простите», — сказал Юнас.
Он последовал за мужчиной по эскалатору, через зал станции к одному из маленьких автоматов по продаже билетов; Юнас стоял слишком далеко, чтобы увидеть, как отец мальчика покупает билет. После этого мужчина достал из бокового кармана рюкзака бутылку воды «Фаррис», стал пить медленными глотками, поглядывая на большое табло с расписанием прибытия и отхода, на стайку подростков, которые с шумом вывалились из дверей «Бургер Кинга» — пять-шесть мальчишек, они толкались и ухмылялись. Разглядывая их, мужчина опустил бутылку, и Юнас подумал: что он сейчас видит? Утраченное будущее?