-17-
АРТУР. Она становится смелее, теперь не такая зажатая, и не округляет смешно глаза при виде моих знаков внимания. Чувствую, как раскрываю ее, постепенно, шаг за шагом. Хочу ее баловать, видеть изумление на лице, дрожащие руки от восторга, когда вскрывает новую упаковку с сюрпризом. Стою, опершись на дверной косяк, с ленивой улыбкой наблюдаю, как Ульяна прихорашивается сидя за новым туалетным столиком: лицо сосредоточенно, волосы собраны наверх в смешной пучок, что нисколько ее не портит. Подумать только! В моей спальне появился этот чисто женский атрибут мебели! Но мне даже нравится, и нет ощущения ловушки или подвоха, когда все внимание сосредоточено на этом личике, этих пухлых губках, так забавно округляющихся, пока она наносит помаду. Она ловит в зеркале мой взгляд и смущенно улыбается. - Что? - она оборачивается, и я клянусь, в ее глазах бьет самый настоящий свет. - Ничего, - начинаю медленно к ней идти, спрятав руки за спину, - продолжай. - Не могу, когда смотрят, - жалостливо просит она. - Продолжай, мне нравится смотреть на тебя. Со вздохом Ульяна снова поворачивается к зеркалу. - Если выйдет что-то неровно, виноват будешь ты! - Конечно. С губами покончено, теперь, она еще пока не очень умело наносит румяна. Как по мне, так ей это совсем ни к чему. Но вижу, как ей хочется прихорашиваться. Для меня. Она нервничает под моим взглядом, но продолжает водить кисточкой по скуле, растушевывая нежный оттенок. Тихонько посмеиваюсь, сейчас ей румяна точно не нужны, ее щеки и без того пылают. Интересно, как часто раньше она пользовалась косметикой? Ее названная опекунша наверняка снабжала любимицу косметикой сомнительного типа, тоже желая побаловать, но я редко видел Ульяну с краской на лице. Выходит, не часто. Как она вообще выживала в сиротском доме? Спокойная, такая уравновешенная, без дерзкой наглости. Ее могли обижать, дети очень жестоки, особенно те, у которых ничего нет. - Посмотри-ка сюда, - и обвиваю вокруг ее шеи тонкую цепочку с маленьким кулоном, и внимательно изучаю выражение ее лица в зеркало. Такие моменты бесценны, есть в них нечто особенное. Она тихонько выдыхает. Нарочно ничего не дарил ей до этого из драгоценностей, боялся, что от излишеств у нее окончательно голова пойдем кругом. Она и без того порой кажется слегка опьяневшей. Но шаг за шагом... - Это очень красиво! Артур, я... даже не знаю, что сказать! - с запинкой говорит она. - Можешь сказать спасибо. - Спасибо! Но... Артур, оно ведь очень дорогое? - глазами полными счастливого изумления смотрит на себя. - Не дорог подарок, как дороги чувства. Ульяна наклоняется ближе к отражению, трогает кулон рукой. Ее восхищение наполняет грудь теплом, это непередаваемо. Мне даже кажется, я слышу, как волнительно трепещет ее сердце, а собственное, точно зажатое в тиски болезненно стонет. - Хм, замочек, - тихо бормочет она, и лукаво спрашивает, - а где же от него ключик? Быстрым движением я защелкиваю застежку цепочки, и наклоняюсь, опираясь руками по обе стороны от нее о стол, вдыхаю запах ее кожи и волос, губами почти касаюсь уха. Как же потрясающе она пахнет! И не перебить это запахом надушенной косметики, я четко улавливаю нотки ее тонкого аромата. - А ключик у меня. - Артур... Оборачивается и хватает мое лицо в свои ладошки, начинает всего покрывать поцелуями. Милая, нежная девочка. А кровь внутри кипеть начинает, и нарастает внутри и рвется наружу похотливое желание - подмять под себя, терзать поцелуями, сжимать крепко, руками касаться всю ее и везде. Была невинной крошкой, целовал ее сперва, так она вся трепетала, а сейчас диву даюсь, каким раскованным и пылким может быть от нее ответ на мои ласки. Никогда прежде не имел дела с девственницами, стороной обходил. Первый сексуальный опыт слишком важен, а тут угораздило. И ведь не зажималась Ульяна, а скоро подстроилась под мой ритм, сама жаждала телесных утех ничуть не меньше, спровоцировала. Ее открытость, потребность во мне в ее первый раз запали в самую душу. Эгоистичное эго грохочет, знать, что я ее первый мужчина, это ли не верх блаженства? Каждый ее новый стон, и первый и последний принадлежать будут только мне одному. Иногда даже пугает то, как сильно в ней растворяюсь, совсем крыша от нее поехала. На работе порой часами не могу сконцентрироваться, домой стал забирать все дела, так проще было, когда она сидит рядом, и в любой момент могу ее коснуться. И злился на себя из-за этого, порой не мог понять, что она для меня дар или проклятие? И терзают до сих пор сомнения, вдруг во мне видит лишь для себя счастливый билет в жизнь, выжмет из меня все что сможет, и уйти захочет? Вот только отпускать я ее не намерен. Яростно захватываю желанные губы, ощущая приятный ягодный аромат. Дам ей все, что только в силах буду: подарки, деньги, шмотки, секс сумасшедший, и она не посмеет, не захочет ни на кого другого взглянуть. - Я так люблю тебя! - шепчет Ульяна, ее глаза подёрнуты легкой дымкой возбуждения, - так люблю! Люби меня! Люби! Рычит во мне нечто темное, что самого пугает. Люби, или я за себя не отвечаю. Пальцы жадно сминают приятной округлости груди, сквозь тонкую ткань футболки проступают соски, твердые и сладкие. У нее плоский, но мягкий животик, она подрагивает, когда трогаю его. Веду ниже и касаюсь тонкого шва на шортиках, начинаю медленно потирать. - Как ты здесь маленькая? Не болит больше? Ульяна хлопает глазами, и нервно качает головой. Ее возбуждение воспламеняет и сводит в тугие узлы, в одежде становится слишком тесно. - Если болит, ты скажи мне, - сам не понимаю, как успеваю перенести нас на кровать, и стянуть с нее шорты вместе с трусиками. Ее белье на удивление простое и практичное - мое упущение. - Я пожалею. - К-как пожалеешь? - заикаясь, спрашивает она, и я одариваю ее хищной улыбкой. Развожу широко ее ноги, улавливая как глаза Ули широко распахиваются, а краска на щеках проступает сильнее. Медленно, не сводя с нее глаз, опускаюсь, нежно потершись о внутреннюю сторону бедра, дую на нежные половые губки. Она вздрагивает и стыдливо прикрывает глаза руками. - Можно подуть, - наклоняюсь ближе, и осторожно касаюсь губами в самую сердцевину. - А можно поцеловать. - Ох! - Ульяна ерзает, но невольно приподнимает вперед бедра. Мой член болезненно пульсирует, зажатый боксерами, он изнывает, готовый вырваться на свободу. Быстрыми движениями, одной рукой пытаюсь стянуть брюки, одновременно вдыхая аромат возбуждения своей девочки. Одного сейчас боюсь - сорваться, - ведь если не удержусь, то наброшусь и наверняка растерзаю. Ее первый опыт пришелся на прошлую ночь, ей не должно быть больно, но сейчас я хочу действовать осторожно, и позволить насладиться каждой секундой. Зажимаю член в руке, ощущая пульсацию, на кончике видна проступившая смазка. Хочу попробовать, узнать ее вкус, и легонько касаюсь языком набухших складочек. Ульяна стонет, с силой упирается пятками в матрас. Член дергается в руке, ноет, и я поглаживаю его, пытаясь успокоить. Она вкусная, немного пряная, нежная, мой язык порхает над клитором, задевая стеночки раздвинутых губок. Какие изумительные звуки способна издавать женщина, прибывающая в агонии страсти! Мечется от обуревающих ее чувств, едва не ускользает, но возвращается, безмолвно просит еще. Пылкая, но нежная, стеснительно глаза отводит, но бесстыдно расставляет свои длинные ножки. Клянусь! Если бы не капли крови тогда на постели, мог бы усомниться в ее невинности. Наши тела так слаженно дополняют друг друга, и ее заводящие, сладострастные стоны, постепенно переходят в хаотичные хриплые звуки, пока тело не выгибается дугой, а рот не раскрывается в немом крике. Она падает на постель, и я в два счета, быстрым движением довожу себя до оргазма, и тонкая струя спермы попадает на ее распахнутые бедра. Она тяжело дышит, грудь высоко приподнимается и опускается, соски по-прежнему стоят налитые, твердые, а приоткрытые губы что-то тихо шепчут, подрагивая. Все как в чарующем тумане, я только что побывал на небесах. Словно вместе со спермой из меня выдохнули все силы, на коленях подползаю к Уле вперед, и ложусь на нее сверху, удобно устроившись между ее ног. Она поворачивается ко мне лицом, вся разгоряченная, ее разметавшиеся волосы, выбились из смешного пучка, у самых корней стали влажными. - Спасибо, что пожалел, - еле слышно шепчет она. Был ли я