отрела на пустующее место, где лишь невысокое старое ограждение, да покосившаяся от времени будка для контролера указывали, что там когда-то что-то было. В темноте выглядело все это довольно мрачно. Нас тоже иногда вывозили в парки небольшими группами, но здесь я никогда не бывала. - Зачем мы здесь? Артур пожал плечами, зажимая между зубов сигарету, и в свете одного единственного тусклого фонаря, выглядел довольно устрашающе. Сейчас он не походил на крутого адвоката, умеющего красиво говорить, а скорее на маньяка из фильма ужасов. Разыгравшееся воображение даже успело нарисовать мне дребезжащую механическую бензопилу, которая пряталась за его спиной. Артур последний раз затянулся сигаретой, и щелчком отправил окурок в недалеко стоящую мусорку. - Скоро ты адаптируешься, и чувство неловкости пропадет, - уверенно сказал Артур, - Знаю, тебе нелегко, но ты привыкнешь. К моей семье, моим друзьям, и ко мне. - К тебе я привыкла, - возразила я. - Не к чему тут привыкать - Меня бесит когда к тебе прикасаются другие! - внезапно рыкнул он, и в два шага оказался рядом со мной, чем вызвал легкий испуг. Его холодные руки коснулись моей шеи, а пальцы зарылись в волосы, и по всему моему телу побежали мурашки. Артур уткнулся лбом в мой висок, и прошептал, - и дело не в Зуеве. А вообще. Считай меня больным или психом, но я не могу... - Что? Что? - обеспокоенно стала спрашивать я, когда он вдруг замолчал. - Ты слишком красивая, - в который раз, вместо ответа сказал Артур, а его глаза загорелись лихорадочным блеском, - но при этом умудряешься оставаться чистой и такой... невинной. - Ну, я уже не совсем невинна, - заметила я, неудачно попытавшись разрядить обстановку. Артур тихо рассмеялся, и закрыл глаза. - Да, ты скоро освоишься, я знаю, начнешь меняться. Это уже происходит. У тебя появятся свои друзья в институте. Перед тобой начнут открываться новые возможности, до которых ты захочешь дотянуться. - И дотягиваться до них я буду вместе с тобой! - его слова я приняла как за веру в свои способности к учебе. Но все еще не понимала, что же Артура так гложет изнутри. Я коснулась его рук, обнимавших меня за шею, давая понять, что рядом, что люблю. - Возможно, - сглотнув, сказал он, - когда-нибудь тебе станет меня мало. - Нет, нет! - Помолчи! И пока ты сейчас такая доверчивая, неиспорченная и не умеешь лгать, пообещай мне всего одну вещь. - Артур... - что он такое несёт! - Скажи, если захочешь уйти. Прямо так же, как сейчас, с широко распахнутыми глазами, скажи это. Глядя мне в лицо. Хотелось крикнуть ему, что такого никогда не случится, что это полный бред. Он всегда будет мне нужен, но Артур был так настойчив, и так крепко держал меня за шею, требуя ответа, что, наверное, иного выхода, как дать обещание и не было. - Обещаю, - выдохнула я, - но... - Ты не представляешь, какое облегчение я испытываю, зная, что был у тебя первым, - с голосом переполненным тоски прошептал он, - Что именно я, а никто другой сорвал первый поцелуй с твоих губ. Познал твое тело, слышал тебя, был в тебе. Но и схожу с ума, представляя, что кто-то будет после. Не бросай меня! - почти выкрикнул он, и крепче сжал свои руки, цепляя за волосы, оттягивая их, делая больно. - Не меняйся, оставайся такой же маленькой, наивной девочкой, с глазами напуганной лани, а я буду всегда тебя защищать. - Артур, пожалуйста, не надо, - пролепетала я. Меня всерьез обескуражили его слова, как же мне не меняться, когда я чувствую эти перемены в себе почти каждый день? Ведь сам Артур переворачивал мой мир. А раз менялся он, меняюсь и я. - Я хочу, чтобы ты была только моей. Понимаешь? - настойчиво твердил он, - я ничего не могу с собой поделать и дико ревную. - Меня не к кому ревновать, - удивленно сказала я. Артур горько усмехнулся. Боже, сколько в нем противоречий. Неужели все были правы, утверждая, каким сложным он мог быть? Почему я раньше этого не видела? Неужели моя влюбленность настолько вскружила мне голову? - И лучше пусть так и будет, - тихо произнес Артур, - Потому что иначе, клянусь, я за себя не отвечаю. * * * Полина проводила последнего гостя, и устало, глянула на часы. Почти половина первого ночи. В гостиной по-прежнему снуёт нанятый персонал, убирая остатки еды и мусора. Вроде и вечер был не плохим, и гости остались довольны, но на душе у женщины, точно кошки скребли. - Как ты, Полюшка, устала? - сзади подошел Леонид и обнял жену за плечи. - Ничего, скоро спать ляжем, отдохну, - Полина похлопала по крепкой руке сжимавшей ее плечо. Сколько раз эти самые руки не давали ей окунуться в бездну отчаяния! Поддерживали ее, не давали упасть. Полина любила мужа, хотя их брак по первой был скорее похож на сделку двух здравомыслящих людей, нежели на романтизированную страсть. Схожие взгляды, интересы, стремления. И с самого начала они планировали заполонить дом детьми, Леонид мечтал о сыне, хотел продолжения рода Авдеевых, а Полина просто мечтала дарить любовь. Представляла, как будет нянчиться со своим маленьким сокровищем, таким крошечным, полностью зависящим от нее. Готова была не спать по ночам, кормить только грудью, и неважно как это могло сказаться на фигуре, ведь на счастье пластическая хирургия сейчас на высоте. Но мечты ее довольно скоро стали разбиваться вдребезги, поглощая собой, унося в бездну отчаяния. Первая долгожданная беременность Полины оборвалась на сроке в тринадцать недель. Плод просто замер. Врачи говорили, иногда так бывает, приводя массу причин случившегося, но точного диагноза никто им так и не поставил. Это ее сильно тогда подкосило, но и сдаваться супруги не собиралась. Немного окрепнув, и придя в себя, Полина провела за границей у лучших докторов на обследовании длительное время, и забеременела снова. Все шло нормально, миновали первые и самые опасные шестнадцать недель. И уже почти успокоившись, Полина и Леонид собирались на повторное узи, которое принесло им новый удар. И снова были обследования, строгий режим питания, прием витаминов, походы по новым высококлассным специалистам. Леонид не жалел ни денег, ни времени, поднимая все свои связи, тянул за любые ниточки, искал лучших докторов, проводил кучу времени в поиске самых лучших. И казалось, спустя два года удача стала им улыбаться, они нашли врача готового взяться за их случай, успешно справлявшегося с проблемами их типа. Полина забеременела вновь, предварительно пройдя все строгие наставления, ни на йоту ни отходя от инструкций. И... снова провал. Они не дотянули совсем немного, замерзание пришлось уже на поздние сроки, хотя все анализы были в норме, и ничто не располагало к печальному исходу. Полине пришлось запустить искусственные роды. Болезненные, страшные, ее крики слышали и содрогались от них все присутствующие в операционной. Она никогда не сможет забыть ту боль, как искусала до крови себе губы, рожая на свет кроху, чья жизнь оборвалась в ее утробе. Она видела его, маленького мальчика, с неестественно повисшими крошечными ручками и ножками. Видела, как его закутали в белую простыню с головой, и унесли от нее навсегда. Невозможно без содрогания вспоминать те муки, и собственные крики, и поломанные ногти о поручни родильного кресла, выдранные волосы от нестерпимой боли от схваток. И никогда, никогда не забыть ей крошечное безжизненное тело ее мертвого малыша, которого так и не смогла прижать к своей груди, подарить ему свой первый материнский поцелуй. Именно это ее сломало тогда. Леонид сам убитый горем, был в отчаянии, начал уже бояться, что жена может потерять рассудок. Полина почти перестала есть и спать, все глядела куда-то вперед и молчала. Прошло немало времени, прежде чем она снова стала возвращаться к себе прежней, но уже и слышать не хотела о новой попытке родить самой, да и Леонид бы ей не позволил. Спустя только два года, Леонид робко заново заговорил о детях. Сперва Полина и слышать ничего не хотела о суррогатном материнстве или об усыновлении. Но сердце ее тосковало, оно хотело дарить любовь, мечты иметь ребенка никуда не ушли, а казалось с новой силой стали лишь обостряться, и не находя выхода копились в ней, доводя женщину до полного эмоционального изнеможения. И тогда Полина решилась. Нет, они не станут прибегать к суррогатному материнству, ей казалось, что ее тело, ее собственные органы, предназначенные для деторождения, прокляты, она была согласна лишь на усыновление. Эта был первый шаг на встречу к ее дорогому Артуру, ее сыну, которого она любила безмерно, и даже больше преданного мужа, больше себя, больше самой жизни. - Ты понимаешь, что происходит между нашим сыном и Антоном? - спросила она, отвлекаясь от тяжелых воспоминаний, и повернулась к Леониду. - А что с ними? - удивился тот. - Леня! Ты разве не видишь, какие между ними страсти кипят! - воскликнула Полина. Хотя и не удивительно, Леонид никогда особо не придавал значению распрям между Артуром и Антоном. Их вечное соперничество и склоки вообще давно никого не удивляли, а вот Полину расстраивали. Только по этой причине, она втайне от друзей и мужа недолюбливала Антона Зуева. - Страсти кипят между мужчиной и женщиной, а между мужчинами споры, - отмахнулся Леонид, - сами разберутся, давно не мальчики. - А вот у меня другое мнение, кажется, между ними происходит что-то серьезное, - упрямо отозвалась жена. - Я волнуюсь. Сердце подсказывает, у них не просто обычные мальчишеские склоки. И подозреваю, тут может быть замешана Ульяна. Леонид недовольно нахмурился, его благоверная ч