внику. Выходит, с ним только развлекалась? А я для чего? Кто я для нее? Мальчик, которому можно лапшу на уши вешать, пользоваться моим доверием? На что она рассчитывает? Все чертовы мысли в кучу, и я никак не могу собрать их воедино, разобраться. Не понимаю ее мотивов, знаю только одно - никогда уже не будет такого доверия, ничего не будет как раньше. Все растоптано, сломано. На дорогах страшные пробки, и я могу только предположить, смогла ли Уля добраться до родителей, и что успела наплести матери. Втянуть Полину в эту помойную яму - очередная ее большая ошибка. Хватит! Хватит переживать и вариться в собственном отчаянии. Я не позволю ей втягивать в это дерьмо свою семью. На что способна Ульяна, чтобы удержаться на плаву? Не избавляться от ребенка чужого мужчины, и при этом твердить, как любит меня одного? Какая ложь! Какая наглая ложь, мать ее! Сжимаю зубы и, не сбавляя скорости, пролетаю между двумя машинами в узком расстоянии на кольце, вписываюсь в поворот, слыша недовольные гудения сзади. Чудом найденный дома телефон начинает трезвонить, не хочу отвечать. Но абонент оказывается весьма настойчивым. - Говорите! - рявкаю с такой силой, не представляя, кому успел еще понадобиться. И вот тогда едва не врезаюсь в соседнюю машину, чудом успев вырулить в сторону, правая рука почти онемела, опухшие, содранные пальцы почти не слушаются. Внутри все холодеет, начинаю бледнеть, и кровь застывает в жилах. Я даже не сбрасываю входящий звонок, отшвыриваю телефон в сторону, сильнее давлю на педаль и жму на клаксон, пытаюсь расчистить впереди дорогу, не обращая внимания на ноющую боль в руке и плече. - Угомонись, угомонись! - твержу сам себе, - это даже не твой ребенок! * * * Все как он хотел, все происходит именно так, как он хотел. Мне почти не больно, вся боль превратилась в тупой опоясывающий узел страха, он бьет по стенкам живота, и я, не переставая, постанываю, тяжело дыша. И еще очень напугана и зла, зла на весь этот мир, который в один раз решил отнять у меня все самое дорогое. Злюсь так, что ни на минуту не сомневаюсь, Артур будет только рад, если мы не успеем. Потому что он его не хочет, нашего маленького ребеночка. Он его не любит, он нам не верит, ни мне, ни малышу. Не понимаю, как можно не почувствовать, не понять, не поверить. - Тише, Уля, тише, - Полина поглаживает мои пальцы, а ее глаза отображают собственные тревоги, - все будет хорошо, ты, главное, постарайся успокоиться, это очень важно. Думай о ребенке, думай только о нем. И я думаю, но от этого становится только хуже. На глаза в тысячный раз наворачиваются слезы, а я ведь даже не успела толком понять, какого это - быть мамой, только начала себе все это представлять, примерять новую жизнь для нас с Артуром. - Я.. я боюсь... - Я знаю... я тоже боюсь, но ты должна думать только о ребенке, он ведь все чувствует! Ты не думай, что он еще маленький и ничего не понимает, он уже все чувствует, все! Все, что чувствуешь ты! - Полина сама еле сдерживается, поминутно дергает Леонида, просит ехать быстрее, а тот проклинает на чем свет стоит плохо расчищенные дороги и пробки. - Не надо было через дворы ехать, - бормочет он, и я зажмуриваюсь, представляя, как мы сейчас застрянем посреди двора, так и не доехав до больницы. - Леня!! Быстрее! - настойчиво требует Полина и стискивает мне руку. - Я пытаюсь! Ты видишь, что здесь творится? - орет Леонид, и его грозный голос пугает, заставляя вжать голову в плечи. Полина молчит, только напряженно смотрит вперед, а я лежу и боюсь поднять голову и увидеть, что там происходит. - Дворы почти расчищены, и все машины едут в обход, здесь небольшая пробка на выезде, но это ничего, прорвемся, да, Леня?- говорит Полина, только голос ее слишком нервный и сдавленный, не способный меня успокоить. Мне кажется, она врет, и мы давно застряли и не можем выбраться. Я почувствовала неладное еще в машине такси на пути к родителям Артура. Внезапно кольнуло, а потом слегка потянуло в самом низу живота, а затем я ощутила что-то липкое и теплое. Уже заходя в подъезд, поняла, что началось кровотечение, ноги подкосились, и я едва не упала на руки встречающей меня Полины. В квартире было много народу, я видела их всех, их смазанные в сознании лица, переполненные непониманием, вытянутые от удивления. Я снова оказалась в самом центре внимания, словно вернулась в прошлое и очутилась опять на дне рождении Артура. Антон и эта Марго, их родители, другие гости, все смотрели на меня, и я так сильно испугалась, сжала плечи Полины и прошептала в диком отчаянии: - Мне плохо. Помогите! Перепуганные Полина и Леонид быстро уложили меня на диван, расстегнули на мне пальто, и сразу стало легче дышать, кто-то всунул мне в руки стакан воды, и тогда, приподняв голову, я заметила крошечное пятно крови, проступившее на платье. Я вскрикнула, стакан выпал из рук, и все вокруг завертелось с молниеносной быстротой. - Боже! Что это? - услышала я ахнувшую от шока Полину. - Мой ребенок, мой ребеночек... - запричитала я дрожащими губами. Значит, мне не показалось, не показалось! У меня кровь! Неужели я его потеряла? Почему кровь? Полина закричала, требовала срочно куда-то звонить. Леонид подхватил меня на руки и понес вниз, Антон шел следом, он быстро расчистил заднее сидение внедорожника, сдвинул спинки, помог мне устроиться в лежачее положение. Полина забралась следом в машину, положила мою голову к себе на колени. - Нужна скорая, - еле слышно прошептала я, не понимая, что они собираются со мной делать. - Мы отвезем тебя хорошему врачу, потерпи! - Полина осторожно убрала прядки волос с моего лба. Хлопнула передняя дверца машины, и двигатель взревел точно зверь, трогая нас с места... - Уже скоро? - пусть Полина соврет, пусть соврет. Скажет что угодно, только бы все это прекратилось. - Ты что-нибудь чувствуешь? - вместо ответа спросила она. - Не знаю, уже скоро? - Я позвоню Артуру, - железным тоном заявила Полина. А я не хочу, чтобы ему звонили, не хочу! С зажмуренными глазами слышу, как она объясняет Артуру, что мы едем в больницу. - Он скоро будет, он уже в пути, - ее прохладные пальцы снова коснулись моих волос, ее губы неслышно двигались, глаза прикрыты точно в молитве. А я все еще не понимаю, как моя сказка успела превратиться в кошмар.