- Да, Марк Робертович. Доброе утро. У меня возникло несколько вопросов по теме. – я волновалась, как школьница перед директором, но, тем не менее, смотрела в хитрые глаза профессору. Этот демон видит меня насквозь!
- Что ж, прошу. – Горский открыл ключом кабинет и раскрыл передо мной дверь, приглашая вовнутрь.
Я спешно нырнула вглубь темного помещения. Следом вошел Марк, Вася же остался подпирать стену – все-таки есть в нем что-то человеческое.
Не включая свет, профессор ловко перехватил меня поперек талии и прижал к себе. Лопатками я почувствовала твердую грудь и возбужденно выдохнула. Марк зарылся носом в волосы на затылке и, слегка прикусив, прошептал:
- Я соскучился, малыш!
Миллиарды мурашек покрыли кожу. Не освобождаясь из плена профессорских рук, я аккуратно развернулась и, встав на носочки, жадно поцеловала желанные твердые губы.
Я таяла и желала раствориться в этом невероятном мужчине, чьи сильные, но нежные руки так уверенно держали и одновременно ласкали мое обмякшее тельце. Из головы волшебным образом испарились все неважные мысли и сомнения. В ритме влюбленного сердца в виски барабанило «еще-еще-еще-о, боже!».
Ощущение того, что все абсолютно правильно, что именно здесь – в объятиях Горского – я и должна быть, целовать его, обнимать, растворяться в тепле его сильных рук и запахе, ставшем за столь короткое время необходимым, как сам воздух.
Профессор собственнически подхватил меня под попу, и ноги рефлекторно обхватили талию мужчины. Твердый налившийся член уперся в мою промежность, выбивая остатки разума. Хотелось избавиться от ненавистной одежды и слиться уже, наконец, воедино.
Вообще мою голову впервые посещали такие мысли. Вернее, впервые конкретный мужчина будил ураган порочных фантазий и полное желание подчиняться. Как будто вышла из спящего режима и целиком настроилась на Горского, притягивающего меня к себе, как мощный магнит жалкую булавку.
Я с трудом оторвалась от Марка и попыталась восстановить сбившееся дыхание, улыбаясь, как шестилетка верхом на пони.
- Так что там у Вас за вопросы, мисс Беккер? – сверкнул ослепительно белыми зубами Марк, ласково чмокнув уголок моих губ.
Глядя сверху вниз в блестящие черные глаза профессора, я набралась смелости и выпалила на одном дыхании:
- Марк, ты же не женишься Анфисе Дуровой?
Горский иронично сложил свои идеальные брови домиком и коротко засмеялся.
- Конечно, нет, Вика.
Гора из страхов и сомнений рухнула с моих плеч на пол, обратившись в пыль. Перешагнув эту груду обломков, я вновь стиснула шею Марка и крепко-крепко сжала ноги, по-прежнему обхватывающие узкую мужскую талию.
Я хотела спросить, насколько у нас с ним серьезно, но в этот момент в кабинет вплыла без пяти минут бывшая Марка и щелкнула выключателем. Очевидно, что когда яркий свет залил помещение, отстраниться друг от друга мы не успели.
Против собственной воли я покраснела от макушки до пят. Мне стало в высшей степени неловко, от чего к щекам прилила кипящая кровь, наверняка окрашивая их в ярко-алый. Стыд, вина и угрызения совести напрочь лишили способности разговаривать. Мой рот то открывался, то закрывался, но при этом не издавал ни звука.
Это произошло! Я все же сделала то, что сама себе запрещала с того самого момента, как узнала, что Марк несвободный мужчина, – влезла в чужие отношения и разрушила их до основания.
Гореть тебе в аду, Беккер!
Я поспешно и весьма неуклюже сползла с рук профессора, а он невозмутимо поправил задравшееся и чуть помятое платьице.
- Можете идти, Виктория, – абсолютно спокойно, сухо и безэмоционально произнес Горский.
Словно выйдя из ступора, я схватила упавший на пол доклад и пулей вылетела за дверь.
Не смотря на всю отвратительность ситуации, красными лампочками в голове сияла мысль – ИХ СВАДЬБЕ КОНЕЦ!
Глава 12
В голове там, где должна быть теория макроэкономического равновесия, сейчас одна сплошная ванильная каша. Надеюсь, Марк не станет меня мучить и обойдется без дополнительных вопросов.
Мы перешептывались с Лилей, обсуждая последние события моей бурной в последнее время личной жизни. Подруга оставалась верна себе и пророчила нам с Марком светлое будущее полное страсти, огня и маленьких Марковичей. А еще мы в красках представляли, как Анфиса рвет на себе волосы и, рыдая, отменяет свадебный банкет. Я страдала от угрызений совести (но не сильно), а Лилек злорадно хихикала.