- Все я умею.
- Да?
- Да!
- А меня научишь? Потому что я еще ни разу ни с кем не целовался.
- Врешь ты все!
- Это как это ты определила?
- Ты слишком взрослый, чтобы не уметь целоваться.
- И сколько же мне лет, по-твоему?
- Не знаю. Двадцать? Двадцать два?
- Вот мне даже интересно стало, как ты в кромешной темноте, ни разу меня не видев, определила, что мне двадцать два, и я умею целоваться?
- Ну… я же женщина… мы ЭТО чувствуем.
- Что ЭТО?
- Мужское… наглое… вранье!
- Теперь ты утверждаешь, что я еще и наглый лжец!
- Ой, вот только не строй из себя оскорбленного. Умеешь ты целоваться. Даже не отрицай.
- Да, ты права. Я тебя обманул.
- Что и требовалось доказать.
- Но это была всего лишь ответная ложь на твой обман, котенок.
- Какой еще обман?
- Ты сказала, что умеешь целоваться, а я в этом глубоко сомневаюсь. Нет, даже не так. Уверен, что не умеешь.
- Да с чего ты взял-то?
- Мы мужчины ТАКОЕ чувствуем!
Я ощутил, как дрогнули прохладные пальчики в моей ладони и слегка напрялось хрупкое тело за моей спиной.
Разволновалась малышка.
Неужели правда ни с кем не целовалась?
- Ну, так что, котенок? Признаешь, что тоже врунишка? Или будешь доказывать обратное?
- В смысле доказывать?
- Поцелуй меня. Докажи, что не соврала.
- И зачем мне это надо?
- Эти стены, котенок, не выносят лжи! Ты знала, что около трехсот лет назад у графа Карла Ульриха фон Беренгофа родилось две дочери – Гертруда и Бригита. Старшая – Гертруда всей душой ненавидела младшую и хотела быть единственной и любимой. Сначала она убивала мелких животных и птиц, подбрасывая их в комнату Бригиты. Потом перешла на кошек и маленьких собак. Бригиту стали запирать, изолировать от других людей, местные лекари признали ее безумной. Три года девочка провела башне, что над бальным залом. Отец и мать днями проводили с ней время. А Гертруда все больше ненавидела сестру, ведь теперь той и вовсе досталась вся любовь и внимание. Тогда Гертруда пробралась ночью в башню и выманила сестру. Отвела девчонку в лес и оглушила. А на утро в зарослях рядом с Бригитой нашли тело младенца одной из придворных дам. В общем, долго разбираться не стали. Бригита клялась в своей невиновности, но Гертруда сказала, что видела все своими глазами. За убийство младенца девочку ждала казнь на площади. Когда Бригиту уводили из дома, она завещала, что всякий солгавший в стенах замка, разделит половину ее боли и страданий…
- И что было дальше? Гертруда во всем призналась?
- Нет, конечно. Бригиту казнили, а Гертруда осталась единственной дочерью, как и мечтала.
- Как же стало обо всем известно?
- Родители, убитые горем, не могли вынести потерю собственного ребенка. Мать днями пропадала у могилы. Граф неделями не выходил из покоев. До Гертруды никому не было дела. Девчонка совсем обезумела. И убила обоих родителей. Тут ее и поймали.
- Какой кровавый ужас…
- Да… Так что признавайся, давай, что не умеешь целоваться, пока проклятие Бригиты тебя не настигло.
- Хорошо… Я не умею целоваться…
- Вот видишь, котенок. Совсем и не страшно.
- Угу…
- Хочешь, научу?
- НЕТ.
- Почему? Обещаю, тебе понравится.
- Я боюсь. Я даже не знаю, как ты выглядишь. Почему, кстати, тебя это не волнует?
«Потому что я примерно знаю, как выглядишь ты, малышка» подумал я, но вслух сказал иное.
- Ну, я же тебя трогал, пока нес. Ты стройная и изящная. И голос у тебя красивый. И пахнешь ты, как спелое яблочко.
- Ты тоже пахнешь хорошо. А можно тогда и я тебя потрогаю?
Глава 30
Я резко остановился, отчего робко плетущийся позади котенок впечатался мне в спину. Мне-то ничего, а вот девчонка пошатнулась. Обернувшись, схватил тонкую талию и прижал тоненькую, как тростинка, фигурку к своей груди.