- Ой, Марк – засмеялась Елена, - Посмотрим, что ты скажешь лет через двадцать! Еще будешь к нам в женихи проситься!
- Через двадцать лет я буду старый… - буркнул в ответ, а женщина по-доброму заливисто рассмеялась.
- Через двадцать лет, милый, ты будешь красивым и успешным мужчиной, можешь не сомневаться… Ну-ка, Марк, возьми ее на руки, - сказала вдруг Елена и протянула теплый шевелящийся комочек.
Отказаться я попросту не успел. В моих дрожащих от страха за жизнь лягушонка ладонях, уже лежала невесомая ноша.
- Юноша, замрите! – сказала женщина, и в то же мгновение полароид выплюнул черный квадрат. – Держи, Марк, это тебе на память.
На жесткой карточке постепенно проявился кадр, где тощий лопоухий мальчик с ужасом в глазах прижимает к груди карапуза, разинувшего беззубый рот, сонно зевая.
______
Вторая наша встреча состоялась через пять лет. В солнечной Греции.
В пятнадцать лет, мало какой подросток веселится в путешествии на море с родителями, поэтому меня не покидало упадническое настроение, не смываемое даже морской солью, а с лица не сползала кислая гримаса, но знай тогда, что это наша последняя совместная поездка, я точно вел бы себя лучше. Не как зажравшийся хорошей жизнью, родительским вниманием и ненужной, как тогда казалось, их любовью подросток.
К сожалению, нам не дано изменить прошлое. Равно как и предвидеть будущее.
А пока ничего не предвещало скорой беды, я лениво сидел на белоснежном песке пляжа Эгремни и вглядывался в лазурные волны, шелестящие пузыристой белой пеной и облизывающей мои тощие подростковые ноги.
Маленькая девчонка в нелепой короне, надетой поверх белой панамки, в легком розовом кобинезончике с белыми абстрактными разводами, вооруженная кислотно-желтой пушистой сумочкой, стремительно приближалась ко мне. Я обернулся. Неподалеку оживленно беседовали три супружеские пары – мои родители, дядька с теткой и Беккеры. Елена лучезарно улыбнулась мне, помахала своей тонкой ручкой и многозначительно кивнула на малышку.
Ты ли это, лягушонок?
- ПЛивет!
- Привет…
- Ты гЛустный!
- А ты креветка, - улыбнулся я девчонке. В своем наряде и с синими глазками-пуговками малышка и впрямь напоминала розовую креветочку.
- Я не кЛеветка! Я – пЛинцесса!
- Круто…
- А ты чего гЛустишь?
- Я не грущу. Мне скучно…
- Мне утЛом тоЗе было гЛустно. Мама сделала мне коЛону.
- Ммм… красивая.
- Она волшебная. Мама сказала, что пока у меня эта коЛона, я никогда не буду гЛустить.
- Тебе повезло.
- Хочешь, я тебя наЛисую?
- А ты умеешь?
- Да!
- Нарисуй…
Девчушка выудила из раздражающей глаза сумочки красный блокнот и карандаши и уселась на песок напротив меня.
- Не шевелись! – приказала она и принялась создавать шедевр.
Спустя минут пять, Елена окликнула Вику. Семья собиралась покинуть пляж. Малышка вырвала изрисованную страничку, сложила пополам и сунула мне в руки. Наспех собрала карандаши и вместе с блокнотом и песком запихала в сумочку.
- Пока…
- Пока, креветка…
Малышка развернулась и побежала к матери, но, спустя пару шагов остановилась и вернулась обратно. Маленькая ладошка с длинными по-прежнему лягушачьими пальчиками стянула с головы корону из картона.
- ДеЛжи, это тебе. Будешь думать обо мне и никогда не гЛустить.
Малышка нацепила розовый ободок с пластиковыми стразами на мою голову и ускакала к родителям, а я развернул свой первый портрет от Виктории Беккер.
На желтом песке стоял человечек с круглыми, как у Чебурашки, ушами, овальным туловищем и палочками вместо рук и ног. Напротив стояла принцесса. В пышном синем платье и короне с острыми пиками. Человечки друг другу улыбались, между ними светило розовое солнце, а вместо облаков по небу плыли голубые сердечки…
________
В третий раз мы увиделись спустя полтора года. На годовщину смерти моих родителей, а также дяди и тети. Темные времена для нашей семьи…