Когда надо, все бюрократические формальности делаются очень быстро. Нужные бумаги были оформлены, сопровождающие лица предупреждены, транспорт выделен, дата отбытия указана, конечный пункт прописан. Больнице проще, она избавились от больного и шести практиканток, а вот у ефрейтора Ковалёва забот прибавилось. Он хотя значится больным, но на него ложится забота о том самом медперсонале сопровождения, они же медички на практике. Утром шестого дня от первого появления в городе Пинске ефрейтора Ковалёва, он его смог покинуть со всеми нужными документами.
Иван улыбнулся. Его тело на телеге возглавляло идущую следом процессию. Почему не отряд? Так получилось, что девушки медички больше своим видом соответствовали плакальщицам, чем каким – либо иным категориям, идущих за телегой с больным телом Ивана. При этом, они в самом деле рыдали. Похоже, оплакивали свою красоту, пока что упрятанную в тёмные тона и переобутую в армейские ботинки. Понятно, что хождение на высоких каблуках и тонюсеньких шпильках, это сильно отличается от тяжёлого армейского ботинка с почти прямой подошвой. Жуть! Организм только перестроился на походку ног на цыпочках. Любимый твой человеческий вестибулярный аппарат и косточки с хрящами соответственно поставил и тут облом, начинай всё по – новому.
Пришлось изредка останавливаться и проводить реабилитацию ног, прямо у дороги за кюветом. На самой дороге стоять опасно! Машины, самолёты врага или прочая напасть отряду Ивана не нужны. Вполне достаточно шести медичек для полного ощущения глупости людской. Спрашивается, кто заставил молодую девчонку ноги себе уродовать? Пришлось рассказать, как в Китае от рождения ноги девочкам в колодки упаковывали, чтобы подошвы не росли. Вырастет такая девица, а ходить на чём? Явно на таких ногах далеко не уйдёшь, если не отвезут или не отнесут. Так там слуги и прочие рабские сословия, а вот в стране Советов, где все равны, себя носить самой придётся. Конечно, дома муж на руках носить будет, а кто этим займётся на работе? Вот то-то и оно!
Если придерживаться фактов, то не все шесть девиц на шпильках по больнице гарцевали, только половина. Проблема для любой девушки хорошо смотреться со стороны. Для стройных, это не проблема. Другое дело категория полненьких, которых высокий каблук, просто обязан сделать выше, а значит, стройнее. Странные мысли у девиц. Иван чуток моложе их, но вполне понимает, что поднятие на ходулях Вини Пуха превратит его в Пяточка, но не в Братца Кролика. Воспитание и круг общения установили шаблон и девушки идут по жизни, подражая ему. Шаблоны и привычки мирного времени потеряли свою ценность – всё сметено войной. Шаблон на сегодня и далеко далее, это армейская обувь, женским ножкам чуждая.
Только нельзя про это сейчас говорить. Не тот уровень значимости и власти у Ивана, чтобы просвещать такими грустными знаниями девиц с медицинским уклоном, как надо беречь своё здоровье. Можно только скомандовать закончить отдых и продолжить движение, указанному в предписании.
За три часа пешего перемещения по дороге, отряд преодолел немногим более десяти километров. Темп передвижения с каждым пройденным километром катастрофически падал. Глаза девушек, высохли, но теперь в них появилась смертная тоска и обречённость. Вести разговоры желание у всех пропало. Движения по дороге почти нет. От города нет точно, никто отряд не обогнал и не догнал. На встречу попалась подвода и два одиноких человека. Это всё. Из живого и целого всё, а вот разбитого и покореженного много. Выходило, что пробомбили на дороге некую колонну, поэтому остовы машин в кювет с дороги столкнули. Людей побитых под землю определили, холмики свежей земли при дороге за остовами машин бугрятся, больше десятка. Война.
Вид этот, во – первых, прекратил пустопорожнее отупляющее перемалывание языком мелочей жизни, а во – вторых, Иван решил стать за поворотом дороги в лесу и поучить девушек обращению с оружием. Война, знаете ли! Бой на дороге они дать не смогут, но вот сбежать с дороги в лес и показать, что за ними идти не стоит, это вполне для такого отряда достижимо. Жить все хотят. Обстрел, трупы и даже раненые, это некая гарантия пробуждения в душе человека жажды жизни в бою. Особенно, когда над душою не стоит злобный командир.