Как всегда, одного только ожидания было достаточно, чтобы заставить меня изнывать. Его взгляд метался между моими глазами и ртом, и так как на мне было только белье, его руки все равно касались моей кожи, независимо от того, где находились. Одной он поглаживал мою поясницу, а другой сжимал волосы. Я потерлась об него бедрами, и его рука в моих волосах сжалась сильнее.
— Блисс. — Его голос прозвучал хрипло, будто был полон боли. Я улыбнулась. Это было забавно.
— Гаррик, — ответила я, широко распахнув глаза и сделав невинный взгляд, на который только была способна.
— Это полная противоположность слову «не торопиться».
Я выдохнула, немного подаваясь вперед так, чтобы моя нижняя губа слегка задела его. Я терлась об него так медленно, как только могла.
— Думаю, мы уже достаточно долго не торопились.
Рука на спине притянула меня ближе, пока моя грудь не прижалась к его. На нем все еще была рубашка. Как бы мне хотелось, чтобы она исчезла.
— Что это значит?
Ах, этот взгляд, который мне так нравился — тёмный, немного рассредоточенный.
— Это значит, — сказала я, когда мои руки нашли низ его рубашки, — что я больше не хочу не торопиться.
Я потянула рубашку вверх, и его руки машинально поднялись, позволив мне снять её, а потом вернулись в прежнее положение. Мы прижались грудью друг к другу, скользнув кожей по коже, и он застонал.
— Я хочу, чтобы ты была полностью уверена в том, что говоришь, Блисс, — произнес он.
Ладно, пришло время просто сказать это. И никаких больше эвфемизмов, вроде: «зверя с двумя спинами», «горизонтального танго» или чего-то такого же нелепого. Секс. Если я действительно хочу сделать это, то должна, черт возьми, сказать это вслух. Я наклонилась и для храбрости поцеловала его. К черту его наступление. Это заняло слишком много времени. Когда я отстранилась, его губы попытались последовать за мной. Я успокоила его еще одним быстрым поцелуем и произнесла:
— Займись со мной любовью?
Он весь напрягся: его руки на мне, его потрясающее лицо и его тело подо мной.
— Блисс, ты не должна делать то, чего не хочешь, ради меня.
— Что в сегодняшнем вечере натолкнуло тебя на мысль, что ты принуждаешь меня что-то делать? Такое чувство, будто это я принуждаю тебя.
Его губы стремительно накрыли мои — зубы и языки, все слилось, и разлился жар. Этого хватило для того, чтобы я задрожала от желания, а потом все прекратилось.
Гаррик, тяжело дыша, ответил:
— Ты не заставляешь меня. Просто я хочу, чтобы ты была уверена. Ты можешь остановить меня в любое время. — Он улыбнулся. — И тебе не нужно для этого заводить нового питомца.
Эта ухмылка... она была такой яростной и в то же время сексуальной.
Я положила руки ему на плечи и, вставая, оттолкнула.
— Если ты продолжишь и дальше меня отговаривать от этого...
Не успела я и шага сделать, как он сгреб меня в охапку и повалил на кровать. Воздух резко покинул мои легкие, а при виде нависшего надо мной Гаррика в низу живота разлился жар.
— Я и не пытался отговорить тебя. Я лишь стараюсь быть джентльменом.
Ха. Он и в первую ночь нашего знакомства пытался проделать этот трюк с джентльменством. Он по-прежнему нависал надо мной, и я, просунув пальцы в шлевки на джинсах, потянула его на себя.
— Сделай одолжение, побудь джентльменом завтра.
Уверена, что он ответил: «Слушаюсь, мадам», но вот он уже целовал меня, и мне стало все равно.
28
Он целовал меня страстно и так долго, что его вкус я ощущала у себя во рту четче, чем свой. Я впилась ногтями ему в плечи, потому что заметила, что каждый раз, когда так делала, он сильнее прижимался ко мне бедрами.
Если он не будет осторожен, то скоро я расцарапаю его до крови.
Его руки ласкали меня со всех сторон, вызывая мурашки по всему телу, когда он касался самых чувствительных мест. В конце концов, одна его рука переместилась мне на спину, стараясь добраться до застежки бюстгальтера.
Его губы оставили мои, чтобы припасть к изгибу моей шеи. Его подбородок, скользнув к затылку, еще раз слегка задел мою грудь.
Я выгнулась ему навстречу в тот же самый момент, когда застежка бюстгальтера оказалась расстегнута. От холодного воздуха мои соски тут же затвердели, превратившись в маленькие бутоны, и мне до боли хотелось, чтобы он дотронулся до меня. Однажды он сказал, что мы могли бы принадлежать друг другу, и в этот момент я большего и не желала. Гаррик поцеловал меня между грудей, его щеки слегка потерлись об ее изгибы. Я снова впилась в его кожу ногтями, и его бедра тотчас же прижались ко мне, когда он ладонью накрыл одну грудь, а другую взял в рот. У меня под кожей что-то вспыхнуло, и я застонала, в ответ подавшись к нему навстречу.
Один сосок он сжал пальцами, а другой слегка прикусил зубами, и мой разум затуманился.
С моих губ срывались слова, одни приличные, другие — нет. Последнее, что я произнесла, — это «Я люблю тебя».
Он приподнялся и сказал с усмешкой:
— Если бы я знал, как легко заставить тебя признаться в своих чувствах, то давно бы уже сделал это.
Мой мозг был не способен отвечать словами. Вместо этого я нащупала ремень, расстегнула его, а потом кнопку на джинсах.
Дерзкая улыбка Гаррика тут же исчезла.
Медленно я потянула за молнию, и один только этот звук заставил меня простонать. Вместе я стала спускать его джинсы и боксеры. Когда он поднялся, чтобы полностью их снять, я улучила момент стянуть и свои трусики, а также захватить из ящика презерватив.
Когда он поднял глаза, то на секунду потрясенно замер, будто только сейчас поняв, насколько серьезно я была настроена. Он моментально опомнился и поцелуем впился в мои губы.
— Ты же ведь знаешь, что я тебя люблю?
— Да, — ответила я. Не думаю, что если бы не знала, то смогла бы это сделать. Это именно то, что мне было нужно. Благодаря этому исчез мой страх и нервозность.
Он снова поцеловал мои губы, и его пальцы нашли вход в меня. Он скользнул двумя пальцами внутрь, и в то же время наши языки встретились. Начал он медленно, но потом его поцелуи стали стремительнее, как и его пальцы. Я сжала его плечи, слегка царапнув ногтями, и в ответ он чуть согнул пальцы внутри меня.
Прерывая поцелуй, я застонала.
Его губы снова вернулись к моей груди, покрывая кожу легкими, как перышко поцелуями везде, где он мог дотянуться. Я почувствовала возрастающее внутри меня давление и притянула его голову к своему лицу. Он прижался своим лбом к моему, наши губы соприкасались, но не целовали друг друга, а потом его ладонь внизу вжалась в меня, и у меня под кожей загорелось пламя. Как искры фейерверка мой мир взорвался вспышками света и цвета.
За закрытыми глазами мир соединялся воедино и распадался на кусочки, а мой рот по-прежнему был открыт в немом крике. Я ощутила его поцелуй возле уха и потянулась к Гаррику, обхватывая руками за талию.
Он всем телом прижался ко мне, и в ответ мое тело затрепетало.
— Ты уверена? — снова спросил он.
Мой мозг не знал, как в данной ситуации сохранять спокойствие, поэтому я лишь прошептала:
— Боже, да.
За этим последовало некоторое сдавливающее ощущение, неприятное, но все мое остальное тело было слишком расслаблено, чтобы много думать о боли. Войдя внутрь, он поцеловал меня, а потом поцелуй прервал стон:
— О, Боже, Блисс.
Все его тело надо мной напряглось. Я видела выступающие очертания его натянутых мышц в плечах, руках, обнимающих меня с обеих сторон. Я чувствовала их в теплой груди, прижавшейся к моей. Я отвлекала себя от боли, исследуя взглядом и руками эти изгибы.
Спустя несколько мгновений он глубоко вздохнул и посмотрел на меня. Сначала он успокаивал меня своими губами, а потом шепча слова «любимая», «красавица» и «идеальная».
Оказавшись внутри меня, впиваясь своими губами в мои, он совсем перестал двигаться. Мои конечности были похожи на желе, поэтому я просто завернулась в него, удерживая его, как можно, крепче.