Отец мой тоже начал жаловаться на сердце еще так года два назад, когда мы были на краю, если не разорения, то солидного финансового провала из-за оплаты первых патентов на мои придумки. С тех пор он и таскал с собой нитроглицерин в таблетках. Большие деньги отнюдь не принесли спокойствия в его жизнь. Как бы не наоборот. Благо американские фармацевты уже начали выпускать это лекарство и предлагать к продаже по всему миру. А я знал, что искать в аптеке. Самому ведь уже о-го-го сколько было, когда в последний раз заснул в своём родном времени.
Они то и вытащили Михаила Ильича с того света. Естественно, после того, как я его откачал непрямым массажем сердца. Нас в своё время на заводах ежегодно прогоняли через сдачу медицинского зачёта по оказанию первой помощи человеку. В том числе вот таким — сердечникам. Так что как и куда жать, а также куда после этого дуть, я помнил хорошо. А детский возраст и соответствующий ему вес не позволили мне сломать Кази рёбра, при оказании этой самой неумелой первой помощи. Потом, когда сознание к нему вернулось вместе с собственным дыханием, ему уже и таблеточку подсунули под язык. Не панацея, конечно. Но уж что есть.
Мужик уж больно сильно перенервничал, отдав немало нервов организации ярмарки, в подготовке которой хватало различных препонов и недоработок, не говоря уже о прямом саботаже определенных сил. Хватало у страны врагов, как внешних, так и внутренних. А уж интриги тут цвели и пахли вовсе бурным цветом. Даже губернатора Нижнего Новгорода, который также потратил 2 года своей жизни на подготовку к этому международному мероприятию, подвинули с должности, не дожидаясь даже окончания самой Всероссийской промышленной и художественной выставки. Но это было чуть позже — после отъезда из города монаршей семьи.
Да и возраст с прежним образом жизни давали о себе знать. Человеку еще 60 не стукнуло, а он уже весь был седой, как лунь. Поизносился организм, короче.
В общем, мы его спасли и после сдали на руки лучшим местным эскулапам. А он, как слегка очухался и вновь нашёл в себе силы заниматься делами выставки, продвинул нас в официальные «таксисты» четы Романовых. Авторитета и рычагов давления хватило.
— Доброе утро, ваши величества, — склонил я низко голову, распахивая заднюю дверь лимузина перед спустившимися со ступенек Николаем Александровичем и Александрой Фёдоровной. При этом был обряжен не в свой привычный деловой костюмчик-тройку, а в одёжу, по-другому и не скажешь, стародавних времён — конкретнее, как рында. И нет. Я не напоминал собой внешне судовой колокол. Я якобы был тем рындой, что являлся оруженосцем-телохранителем великих князей Московских.
Будь моя на то воля, я бы всю эту одежду с этой невероятно неудобной высоченной шапкой сжёг ко всем чертям. Но… Маркетинг — это наука бессмысленная и беспощадная. Если надо, станешь и рыночным Петрушкой на всеобщее веселье и хоть чёртом лысым. Главное, чтобы внимание привлёк и ассоциативный ряд построил. Кто единожды японскую телевизионную рекламу видел — знает, что я прав. А маркой нашего автомобиля батя выбрал — «РУСЬ». Не много и не мало! Да! Скромность — это не про нас!
Вот и пришлось мне, значит, соответствовать названию. Тем более что высшее общество здесь и сейчас затеяло этакую игру — обнаряжаться в стародавние костюмы. Отчего лишь император с императрицей, да небольшое число сопровождающих их лиц, смотрелись строго и прилично. Все остальные же играли в попугайчиков времён царя Гороха.
Хотя отца сия повинность миновала. Кази, сам обрядившийся в свой мундир военно-морского офицера заставил и папа́ напялить его лейтенантские погоны вместе со всем к ним полагающимся. Видать, чего-то всё же желал добиться от государя по военно-морской части, раз вырядился так.
— Благодарю, Александр Евгеньевич, — нет, тут не было никакого уважения со стороны отдавшего мне должное монарха. Откровенно ржущие глаза выдавали его с головой. Еще бы! Целый Александр Евгеньевич Яковлев. Целый непризнанный гений! И где? На побегушках! В клоунском костюме! Швейцаром подрабатывает! Отчего бы над ним не подтрунить столь тонко, да так, чтоб только мы вдвоём и поняли, что тут к чему? У-у-у! Злыдень!
Хотя, будь я на его месте, тоже не сдержался бы, наверное. Да не наверно, а точно не сдержался бы. Но я-то на своём месте! Так что глубоко внутри мне стало обидно. Очень. А бухать с горя мне ещё нельзя. Маленький. Придётся злость копить, растить и лелеять, дабы впоследствии выплеснуть её наружу. Да! Так и надо записать в дневнике, чтобы не забыть отомстить. А после не забыть, что уже отомстил и не отомстить аж два раза.